Онлайн книга «Ганфайтер. Огонь на поражение»
|
– Так его, так его! – подбодрил Токаши. – Нашли «горки»! Китята забеспокоились, выстроились в круг, как лепестки гигантской черной ромашки, – головы к центру, хвосты наружу. Младший смотритель включил кристаллозапись, голосом Хрики передав раздражение. Зашуганные детеныши кинулись к стаду. Шпана мелкая... Дояры переговаривались: – Врубай насос. Тераи! – Качаем уже! – Вальцев! – Ась? – У Винни молоко пропадает! Второй день пять гектолитров недодает. – Ветеринарам показывали? – Говорят – здорова, как корова! – Да это она сыночка подкармливает. Лодырь просто реликтовый! – Шурик! Не ты – Белый! Слышь? Не подпускай его к маманьке больше! – Второй танк полон! Гоним к стаду. – По местам! – скомандовал Боровиц. – Выходим через десять минут! Звено Арманто идет впереди, звено Тугарина – сзади, звенья Вальцева и Дженкинса – с левой и правой сторон. Мое контролирует глубину. Взялись! Субмарины медленно разошлись, окружая стадо. Короткие, резкие сигналы с «Орки» Вуквуна возымели действие – старые самцы, огромные, иссиня-черные, пошли спереди и сзади стада. Даже не пошли – помчались, но так, словно их понесло стремительным течением, а не они сами работали лопастями могучих хвостов. За ручными стариками, ведущими стадо, пошли молодые самцы, киты-подростки и китихи, кормящие детенышей, годовалых и двухлеток. Величественное зрелище – перегон китового стада! Куда ни посмотришь – всюду прет живая армада, гигантские антрацитово-черные тела появляются из воды и снова ныряют, разводя пену. И везде, как в долине гейзеров, вырываются фонтаны и сеются мелкой водяной пылью. Классика! Наутро Боровиц обнаружил, что украдены четыре лучших кита, в том числе двадцатитрехметровый гигант, прозванный Мокой за шоколадный оттенок шкуры. След в океане оставить сложно – Тихий или Великий переменчив, даже глубинные слои, оцепенелые в вечном холоде и покое, пронизаны течениями. И все же напасть на след можно. Тут главное – взять правильное направление, ибо Тихий велик в обоих смыслах. – Воры явились на трех субмаринах, как минимум, – рассудил Станислас. – А может, и на четырех… Ходовые киты обычно узлов семь-восемь выдают и ныряют неглубоко… Это я к тому, что далеко они не уйдут – на сотню миль, не более. Рассуждая вслух, он настраивал биодетектор. – У меня такое ощущение, – протянул Браун, – что это опять наш приятель Шорти балуется. – Добалуется… Мало ты его отшлепал. – Я сначала хотел даже «сабы» у них отнять, но передумал. – И правильно сделал! Слишком большой перевес. Без риска в нашем деле никак, но зачем рисковать зря? Правильно? Шагом марш! Они живо спустились на доковую палубу и заняли места в «Орке-1» и «Орке-2». – Я с вами! – прогудел Тугарин-Змей, громыхая по трапу. И занял место в «Орке-3». Субмарины, едва погрузились в воду, тут же набрали скорость и взяли курс на восток. Потом разошлись, и «Орка-2», ведомая сегундо, описала большую дугу поперек выбранного курса. – Есть! – гаркнул по селектору довольный голос Станисласа. – Детектор засек след! – Отлил кашалотина, – добродушно прокомментировал Илья. – Направление? – спросил Браун. – Северо-восток. Ходу! И стартовала гонка. Субмарины шли на полном ходу, только рыбины мелькали в иллюминаторах. Прикинув, что идти еще час, не меньше, Тимофей сказал: – Станислас, рассказали бы что-нибудь… – Что-нибудь? – донесся из селектора голос сегундо. – Это что? – Ну-у… Не знаю. Интересненькое что-нибудь. Вы же воевали? – А как же… Слушай, Сихали, ты долго еще будешь меня на «вы» называть? Я в старперы не записывался, понял? – Понял. Проникся. Исправился. – То-то. Интересненькое им… Хе! С войны… – Боровиц помолчал и сказал другим голосом: – Самое интересненькое после победы началось – я перестал понимать, за что воевал и зачем. Это сейчас все просто. Вон, детишки зубрят параграфы по истории: добрые дяди президенты накормили голодных, поселили бездомных, одели голых – короче, осчастливили всех. Тотальное изобилие! Всеобщее благоденствие! Массы, освобожденные от труда, выходят на праздничные демонстрации, плавно переходящие в карнавал и сатурналии… А «золотые», эти враги нетрудового народа, якобы были против! Они хотели вернуть рынок, бизнес, куплю-продажу и чтобы одни от миллиардов лопались, а другие дохли от нищеты. Якобы. Кто добровольцем уходил в «Золотую гвардию»? Гангстеры-мафиози, чиновники-взяточники, олигархи-капиталисты. Так в учебнике написано! А вот я другое видел. «Золотые» мёрзли в тундре, сходили с ума от мошки, мокли, болели, дохли, жрали одну интегропищу – для чего?! Чтобы лавки-базары вернуть? Чтобы снова взятки хапать? Лохов разводить и рэкетом баловаться? – В учебниках выделено жирным шрифтом: чтобы остановить прогресс, – медленно проговорил Тимофей. – Прогресс?! Это ТОЗО – прогресс? А ты знаешь, чем сейчас Афросоюз зарабатывает? Хантингом! Миллионы парней, одуревших от безделья, рвутся в саванну, чтобы толпой поохотиться на слонов и прочих антилоп. Это хантинг – прогресс? Мы тут Дикий Запад развели, а они там, в Африке своей, вообще до пещер скатились! А легализованная проституция? Все эти суперлупанары и бюро обслуживания? А гладиаторские бои? Ни хрена себе прогресс! Правильно мне один золотогвардеец говорил – устроят политики всемирную халяву, и выродится человечество к хренам собачьим! Вот они чего не хотели! А мне каково теперь, героическому защитнику Большой Кормушки? Выговорившись, Боровиц смолк. Засопел смущенно. – Думаете, легко мне Ханькины выходки терпеть? – Голос Станисласа передавал хмурость и неловкость. – Страха во мне нет, я свое отбоялся. Жалко мне ее. Прошелся по ней этот хренов прогресс так, что места живого не осталось. Сын у Ханьки есть, от первого брака еще, Пьер. Спился совершенно, говорящим животным стал, тупым пожирателем пойла и корма. Дегенерат полнейший, даже к сексу его не влечёт… Ханька плачет по ночам, всё надеется, что у Пьера в башке просветлеет, что он снова очеловечится. Раньшето он нормальным парнем был, хоть и раздавахой – жил нараспашку, для друзей на всё готов… Эх-хе-хехе… Иногда она меня до того выводит, что я на всё плюнуть готов и уйти! А подостыну, и опять мне ее жалко… Как я эту дуру несчастную брошу? – Посопев в микрофон, сегундо сказал деловито: – Ни фига не видать. Назер бы сюда, локатор этот… нейро… нейтри… Ну, этот, что всё насквозь! – Стан, – спросил Браун вкрадчиво, – а скажите… скажи мне, какова температура первичной рекристаллизации стандартного отражателя? |