Онлайн книга «Ганфайтер. Огонь на поражение»
|
– Чего ты? – встревожилась Наташа. – Побледнел весь… – А ты погляди на эхолот. – А что? Что? Что-о?! Ребята, здесь… О, боже! Четырнадцать километров глубины! – Ох ты! – испуганно охнул Змей. – Офигеть… – протянул Рыжий. Стремберг одним прыжком оказался у пульта. – Четырнадцать тысяч ноль тридцать семь… – медленно считал он зеленые цифры. Помолчав, он хрипло вымолвил: – Тим, это то самое, что вы… что мы искали. Самое глубокое место Мирового океана! Браун моментально включил селектор и сказал: – Слушайте все! Говорит «Мустанг-1». Мы у цели. Берите пеленги! – «Тройке» и «пятерке», – вставил Боровиц, – сторожить провал! – Иду на погружение, – подвел черту Тимофей. Батискаф повисел над внезапно открывшейся бездной, пока его не осветили прожектора поспевавших «тройки», «пятерки» и прочих, и начал погружаться, скрываясь в провале. Бугристые стены в черных лавовых сосульках и потеках заскользили вверх. Вскоре прожектора уже слабее освещали их – провал расширился, напоминая джезву, в которой готовят кофе. – Бож-же мой… – сказал Стремберг дребезжащим голосом. – А ведь мы опустились ниже земной коры. Вокруг – астеносфера… – Хлебнем мантийной водички! – воскликнул Рыжий. – Не-е… – протянул Станислас. – Сперва водочки. – Держитесь, – сказал Браун. – Пойду на турбинах, а то так мы до завтра будем опускаться. Батискаф плавно перевернулся носом вниз и набрал скорость, словно самолет, вошедший в крутое пике. – Наши опускаются следом, – доложила Наташа, – кто по спирали, кто по вертикали. – Чужих не видать? – Никого… Пока. – Инфравизор включи. – Ага… Ой, я что-то вижу! – Где? – А вон, на дне светится что-то. – Сейчас глянем… Сихали нарочно тянул слова, изо всех сил сдерживая эмоции и стреноживая порывы. То, чего он так хотел, так ждал, к чему шел последние месяцы, самые долгие в его жизни, приблизилось, наконец. Оно уже рядом. И что там? Кто там? А если провал – очередной промах? А если – и это хуже всего – Витька здесь, но не дожил? Господи, – взмолился про себя Тимофей, – когда же это все кончится?.. Ответа не последовало. А вот картинка на инфравизоре становилась все отчетливей. – Это нос и корма большой атомарины, – определил Станислас. – А середка почему не нагрета? – Думаю, она нагрета, как и весь корпус, – предположил Стремберг, – просто подлодку завалило в районе миделя. – Точно! Оползень! Или камнепад. На глубине двенадцати километров провал начал сужаться и вытягиваться в овал. В северной части овала обнаружился широкий уступ. На нем-то и упокоилась атомарина «Голубка». Она стояла на ровном киле, но только хвост и корма выглядывали из-под завала. – Осыпь, – определил академик. Тимофей лишь кивнул, теряя остатки надежды. Если завалило рубку, то как Витька смог бы проникнуть внутрь «Голубки»? Но посылал же он «торпедную почту»! «Мустанг-1» принял горизонтальное положение и лёг на грунт. – На борту только пять скафандров, – сказал Браун. – Рыжий с Белым? Стан? Наташа? Сегундо молча кивнул, Шурики радостно осклабились. Наташа мило улыбнулась. – Вечно этим коротышкам везет, – проворчал Змей. Видя недоумение на лице академика, Илья пояснил: – Да не влезу я в скафандр. Мал он мне! И еще этот дурацкий блок… – А вот не надо было гигантизмом увлекаться, – сказал Рыжий назидательно, поднимая штору бокса. Нишу занимал глубоководный скафандр на ногах-бочонках. Руки – сочленения двух шаров-суставов – оканчивались парой клешней. – Змей, остаешься за старшего, – распорядился Тимофей. – А мы попробуем откопать рубку и добраться до люка. – Лады, – прогудел Харин. – Я наверх. «Троечникам» помогу. И «пятерочникам». – Давай… Браун залез в скафандр, и Наташа заперла за ним крышку спинного люка, выпуклого из-за энергоустановки. Сихали было не совсем удобно – он упирался макушкой в прозрачную полусферу головного сегмента. Зато ему лучше видно, чем Шурику – тому приходилось привставать на цыпочки, чтобы выглянуть наружу. Бочком, тяжело ступая тумбами нижних конечностей, Тимофей втиснулся в шлюз-камеру, чуть большую, чем душевая кабинка, и задвинул плиту внутреннего люка. Хлынула вода, ударила тугими, почти что твердыми струями, мигом сжимая и вытесняя вон воздух. Браун счастливо улыбнулся, замечая цвет жидкости, и крикнул в микрофон: – Все точно! Наблюдаю живую воду! – Ура-а! – донеслось в ответ. Щелкнул, открываясь, внешний люк. Дно находилось полуметром ниже, Тимофей неуклюже спрыгнул и привел себя в равновесие. Поверхность уступа была удивительно чистой – ни крошки ила, голый базальт. Задыхающийся голос академика тут же его поправил: – Дуниты! Гарцбургиты! Пироксениты! – Ты, как тот попугай у Джона Сильвера, – непочтительно отозвался Белый. – «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» Стремберг счастливо засмеялся: – Да куда тем пиастрам! «Да уж…» – согласился Браун. Еле дождавшись появления Боровица, Наташи и Шуриков, он зашагал вперед. Впрочем, зашагал – это слишком громко сказано. Он ломился сквозь воду, склоняясь, как под ветром. И вот она, осыпь. Кое-как взобравшись наверх, он услышал в наушниках голос Станисласа: – Тимка, возьми левее на пару шагов. Рубка должна быть там. – Ага! Тимофей выпрямил пальцы рук, и захваты-клешни повторили это движение. Работают. Ухватившись за край лавовой подушки, лежавшей сверху, Браун качнул ее. Подушка плавно покатилась вниз. – Па-берегись! Глыбы ноздреватого камня, обломки лавы валились с горки. Вот сошел целый пласт, оголяя синевато-черный борт субмарины, покрытый толстым слоем квазиорганики. Переступая, Сихали добрался до сегментного люка и бешено затарабанил в него. Застыл, прислушался. А потом сердце дало сбой – с той стороны люка донесся слабый ответный стук. – Там кто-то живой! – заорал Тимофей, шаря вокруг люка. – Тимка, снаружи люк не открыть. Браун опустил руки, лихорадочно соображая, что же ему делать, как вдруг крышка люка подалась – ушла вглубь и откатилась в сторону. – Есть! – ликующе выдохнул он. Ступив внутрь шлюз-камеры, Тимофей разглядел, что места здесь хватает, и позвал друзей. Боровиц с Рыжим сноровисто залезли следом, за ними показались Наташа и Белый. Шурики вдвоем закрыли люк. Тут же загудели насосы, откачивая воду. Заработала вентиляция. Чмокнув, отъехал в сторону люк внутренний, пропуская в переходный отсек. Тут уже находился один скафандр. Пустой. Номер 962. А рядом, поставив ногу на высокий комингс, стоял Виктор Волин, живой и здоровый. Он смотрел на друга и блаженно улыбался. |