Онлайн книга «Черное солнце»
|
— Вода ещё не спала, — сказал он. — Самое время выпить и закусить. — Что пить, я вижу, — тоскливо воздохнул Рыжий, кивая на затопленную пустыню. — А закусывать чем? Компьютерятиной? — Шурикатиной, — буркнул Харин и выразительно глянул на Цондзому. Поняв намёк, бушмен сбегал за припасами. Вскоре он вернулся, волоча два маленьких биоконтейнера. — Шашлычок! — застонал Белый. — Кебаб! — нежно проворковал Сегаль. — Пивасик! — залучился Рыжий. — А что… — Налетай, — скомандовал Тугарин-Змей. Основательно подкрепившись, Сихали откупорил биопак «Лио» и потянул из соска «тонизирующий, витаминизированный напиток». Одной левой раскрыв радиофон, он созвонился с женой. Ответила ему Марина Харина. Её прелестная головка висела макушкой вниз, а длинные волосы вились во все стороны. — Приветики! — радостно прозвенел Маринин голосок. — А где Наташа? — Я вместо неё! — Летаешь? — Ага! Тут так здорово! Мы сейчас в оранжерее были, дыню ели! — Настоящую дыню? — восхитился Сихали. — Да! Такая здоровенная! Вкуснющая-я… — Тебе Илью дать? А то он тут уже весь исстрадался. — Давай! — хихикнул голосок с небес. — Змей! — окликнул Тимофей. — Тебя! — Кто? — буркнул Харин, неохотно покидая мягкое кресло. — Приветики! — послышался хрустальный колокольчик, и радостный Тугарин-Змей бросился на зов. Сунув радиофон в жадные руки Ильи, Тимофей отошёл в сторонку, дабы не мешать басистому воркованию. Вид за прозрачной стеной пугал и завораживал. Вода разливалась до горизонта, мутная и неспокойная, туман носился поверху, то собираясь в плотную пелену, то разрываясь в клочья. «Земля была безвидна и пуста…» Часам к трём вода спала настолько, что сплошное зеркало разбилось на осколки-озерца. Тучи потихоньку рассеялись, и солнце принялось за дело — всё видимое пространство заволокло маревом испарений, далёкие горы заплясали в туманной дымке. Сихали первым покинул лифт, но выйти сумел не сразу — двери завалило изломанными ветками и обкорнанными стволами деревьев. Парящую землю вокруг покрывал толстый-толстый слой липкой красной глины. И скользкой — Сегаль нелепо взмахнул руками и приземлился на пятую точку. — Правильно, — оценил Белый, — так устойчивей. — Пешком не пойдём, — решил Тимофей, выдирая ноги из чавкавшей болотины. — У нас транспорт есть. Цондзома, заводи! Вездеход, мягко переваливаясь, спустился с возвышенности, занятой башней, и поехал в объезд невероятно разлившегося озера Этоша-пан, вода в котором ещё не отстоялась и не успокоилась — так и ходила волнами, хотя ветер утих. — Вон, смотри, — Белый пальцем показал на берег, — это он прятался за спинами хантеров. Из песка выглядывало тело человека в серебристом комбинезоне, напоминавшем спецкостюм космонавта. — Тормози, — велел Цондзоме генрук и вышел наружу. Видок у трупа был так себе. Никаких документов при нём не оказалось, зато на волосатом запястье красовалась жирно намалёванная татушка — двенадцать рун «зиг», вписанных в окружность. Schwarze Sonne. Чёрное солнце. Глава 4
«ВЕРХНИЙ СВЕТ» 12 декабря, 9 часов 20 минут. Афросоюз, СШЮА, Кейптаун. «Борт номер один» починял диффузоры, так что быстро вылететь в АЗО не получилось. — Сделаем пересадку в Кейптауне, — сказал Сихали. — Сан Саныч туда обещал борт перегнать. — Морем дотуда, — лаконично объяснил Тугарин-Змей, — и на юга. На том и порешили. Сборы заняли не больше пяти минут, и «великолепная шестёрка» поднялась на борт экраноплана «Гиппогриф». Два его огромных сигарообразных фюзеляжа соединялись широким крылом, спаренные турбины разделял высокий киль. Граждане ТОЗО и АЗО прошли внутрь правого корпуса и пересекли крыло по узкому проходу — места для них были заказаны в левой «сигаре». — Всё будет о'кей, Димдимыч, — болтал Рыжий. — Отыщем мы этих «шварцев». [31] И так засветим, что… — Обнаглели вконец, — процедил Купри. — Шпана, погань… Главное, средь бела дня! «Шварцы» драные… — Ты с Самоа связывался? — спросил Тимофей, не оборачиваясь. Илья кивнул. Вспомнив, что шеф его не видит, сказал: — Связывался. Вытащив радиофон и набрав серию кодов, он сунул его генруку. Стереопроекция оформилась в квадратное лицо Дженкинса. — Коллегиально приветствую! — ухмыльнулось лицо. — Как отдыхается? — Нормально. Что там насчет теракта? — Ха! — хмыкнул Самоа. — Это мы так думали, что теракт. Там «гоп со смыком» был — эти, из «Чёрного солнца» которые, просто увели ценный груз. А тех, кто рядом был и всё видел, прикончили. — И что за груз? — Щас… Я с третьего раза запомнил… Интрапсихическая техника. О как. Волновой генератор для направленной передачи эмоций. — И на фига он им? — Дык, ёлы-палы… Вопрос! Да там вообще хрень творится, и непонятная какая-то. Помнишь, где это долбаное «Чёрное солнце» самый первый раз засветилось? На Таити-2. Девять убитыми. Ну, мы тогда тоже сразу — теракт, теракт! А сейчас копнули поглубже… — И чего нарыли? — Трупы — это зачистка была. «Чёрное солнце» никогда не оставляет свидетелей… — Потому они и за нами гоняются, — вставил Сихали. — Ну да… Так там ещё десятый был — и пропал. Получается, похитили его. — Кого именно? — Виджая Чарана. Говорят, крупный спец по волновой психотехнике. Величина! — Вот, блин… — И не говори. — Ладно. Копай дальше. Дженкинс кинул два пальца к виску, и стереопроекция угасла. Белый, шествовавший последним и не слышавший переговоров, громко провозгласил: — Занимайте места согласно купленным билетам! Кресла были огромными и объемными — хоть клубком в них сворачивайся. Браун уселся ближе к проходу, Харин занял место у окна. Купри и Сегаль устроились напротив. — Знаю я, — сделал вывод Борис, — почему криминал распоясался! Гангстеры совсем страх потеряли — их же больше не казнят, а Психонадзор никого не пугает. — И зря, — сказал Сихали. — Борь, ты плохо знаешь, что такое Психологический надзор. Вот представь себе: ты совершил убийство, и тебя приговорили к трансформации по классу «А»… Знаешь, как это бывает? Сначала тебя помещают в изолятор — готовят к ментодеструкции. Преступнику дают время осознать и ужаснуться. Ведь не сеанс позитивной реморализации предстоит — та подействует с месяц, и блок «рассасывается» — наложенный гипноиндуктором запрет снимается, как заклятие. А тут — «полная переделка»! Тебя фиксируют на стенде, делают глубокое ментоскопирование, а потом начинается самое страшное — ментальная деструкция. Твою память постепенно стирают, ты теряешь себя — твоё тело живо, но личность распадается полностью. И чем это лучше медленной смерти? Да это и есть смерть! Ведь человек — это не тело, не мозг даже. Мы — это наша память. Эмоции, чувства — всего лишь реакции на раздражитель, ум — способность перерабатывать информацию. Но когда стирается информация о тебе самом — ты исчезаешь, перестаешь быть! Это хуже смерти, Борь. Ведь каждую минуту ментодеструкции, пока к тебе подступает небытие, ты всё-всё понимаешь! И знаешь, что твоё здоровое, сильное, молодое тело никуда не денется. В бывшем твоём мозгу нарисуют ложную память — мнемогенезис это называется, восстановят навыки… Родится как бы новый человек — с твоими генами, с твоим фенотипом, но не ты. И почему ментальную деструкцию называют гуманной, я понятия не имею. По-моему, это ужаснее электростула или гильотины! |