Онлайн книга «Закон меча»
|
– Я стану карлом, – твердо сказал Олег. – И обязательно выйду в ярлы. – Посмотрим, посмотрим… – заулыбалась Рада. – Олег ярл! – Какая ж ты… – пробормотал Олег, не находя слов для выражения. – Какая? – кокетливо, якобы не понимая, спросила девушка. – Красавишна! Сил нет! Сколь лет тебе? – Семнадцать зим… будет, – улыбнулась красавишна. – А тебе? – Двадцать девять… осенью стукнет. – Ага… Ну, пока… – И девушка помахала Олегу, перебирая пальчиками. Он смотрел, глуповато улыбаясь, как покачиваются неприкрытые шалью загорелые ягодицы, как Рада ступает босыми ногами по тропинке, как оглядывается, и из-за гладкого плеча выступает шелом груди, как опускает взгляд и выгибает губки в очаровательной хулиганской улыбке. Олег посмотрел вниз. Да-а… Вздыхая и прислушиваясь, как за кузней шелестит шелк и шуршит тонкое сукно, он натянул штаны. Мир для него изменился и стал другим. Потрясающе красивый мир, кристально чистый мир! Он уже любил его, правда, без взаимности. Ну и ладно, обойдемся… Рабство? Пустяки, дело житейское! Где моя кубышка?! Я вам столько всего тут понаделаю, товарищи варяги, столько понапридумываю… Да у вас серебра не хватит со мной рассчитаться! И я куплю себе свободу, оптом или в розницу, и еще останется на мунд [30] за невесту! Или вено? Короче, калым! Олег возвращался в кузницу почти бегом, разгоряченный то ли свиданием, то ли блестящей будущностью. Сильнейшее желание действовать бродило в нем, распирало мышцы и мысли. У кузни на ошкуренном бревне сидел Валит и с прежним мрачным выражением уплетал что-то аппетитное из горшочка. Рядом с ним пристроилась молодая еще женщина в старенькой рубахе и в чем-то наподобие сарафана на лямках, только не сшитого по бокам, а перепоясанного. Удерживался сарафан парой бронзовых фибул, похожих на скорлупки грецких орехов. Олег обратил внимание на лицо женщины. Скуластенькое, с заостренным подбородком, оно было довольно-таки симпатичным. Глаза, как у Валита, – серые. Нос, правда, великоват, но губы красивого очерка искупали сей изъян. Волосы женщины были завязаны в узел и спрятаны под платок, повязанный банданой. По тому, как женщина смотрела на Валита, можно было понять, что это ее сын. Завидя Олега, стремительно шагавшего к ним, женщина испуганно привстала. Олег успокоил ее жестом – свои, мол. – Здрава будь… – начал Олег, выжидательно уставившись на сероглазую. – Кайсой меня называют, – торопливо представилась та, порываясь встать. – Здрава будь, Кайса. – И тебе поздорову… – Олег, – отрекомендовался Сухов и спросил бодро: – Что, перерыв на обед? Кайса смущенно кивнула и отвела взгляд. – Вот, поесть принесла для Валита, – сказала она скороговоркой. – Присоединяйся, Олег… – Спасибо, я уже ел, – соврал Олег. Не хватало еще Валита объедать. – Да тут много… – засопел Валит, отрываясь от горшка. – Ты лопай, лопай, – присоветовал ему Олег. Кайса жалостливо посмотрела на сына: – Надорвешься еще… – Мама! – ломким баском укорил ее Валит. – Ничего, – успокоил Олег материнское сердце, – он парень крепкий, выдюжит. А перерабатываться мы не собираемся. Верно я говорю? Валит не принял Олегов тон, но сумрачно кивнул. – Уж как я не хотела его в кузнецы пускать… – вздохнула Кайса. – Мама! – воззвал Валит. – Не мамкай! – шикнула Кайса и продолжила – для Олега: – А что делать? Четвертую зиму пытаюсь выкупиться, и все без толку. Вот… – Она выпростала из длинного рукава худое предплечье. Руку уродовал косой шрам, багровый на белом. – Волк порвал… – вздохнула Кайса. – И все, с тех пор пальцы плохо слушаются. Думала, буду прясть да ткать, да деньгу откладывать… А как я с такими пальцами – за веретено?.. Валит тихо подкреплялся, склонившись над горшком так, что соломенные волосы совсем завесили лицо – только уши пламенели, как надранные. – Может, хоть Веремуд чему-нибудь подучит его… – вздохнула Кайса. – Подучит, чего там… – уверил ее Олег и задумался, вспоминая, как устроена самопрялка с ножным приводом. Примитивное же изделие! А додумаются до него нескоро… Кайса ушла, забрав пустой горшок, а Олег взялся одним топориком колоть чурбачки и обтесывать их под ножки самопрялки. – Ты вот что, – сказал он Валиту, – я там, у реки, видел… эту… как ее… ну, где корабль делают! – Подель, – подсказал Валит. – Во-во! Сбегай, попроси у мужиков сверло, такое вот, – Олег показал на пальцах, какое. – А я пока кое-что соображу… – А чего… вообще? – Матери хочешь помочь? – Ну! – Лапти гну… Сделаем ей самопрялку! – Сама прясть будет?! – ахнул Валит. – Ну, не сама, конечно… В общем, увидишь. Давай, бегом! Нетерпение, жажда великих дел отошли у Олега на второй план – успеется. Он подостыл, да и работа его увлекла. Тут вам не абстрактное громадье свершений, а конкретная помощь хорошему человеку. А заодно толчок научно-техническому прогрессу. Пора им тут НТР устроить… И чего б не с самопрялки начать? Вещь полезная. Довольно быстро он сколотил крепкий остов, насадил на ось большое колесо-маховик, протянул от него кожаный ремень на веретено, приладил педаль с рычагом. Опробовал ладонью. Педаль подалась, качнулась, потянула рычаг, раскрутила колесо – веретено злобно зажужжало, как шершень у гнезда. – Ух, ты! – заценил Валит. – Топорная работа, – поскромничал Олег. – Но крутится, и ладно. Пошли, покажешь, куда нести. Валит повел Олега сам на себя непохожий – оживился подмастерье, раскраснелся. – А то, что веретено тута не стоймя, а плашмя – ничего? – тараторил Валит. – А разве удобно ногой? Жужжало как! Так только у Беляны случалось, и то иногда – когда от большухи нагоняй получала! – А большуха – это кто? – спросил Олег, перехватывая самопрялку. – Давай понесу! – вызвался Валит. Олег отмахнулся. – Большуха – это конунгова жена, Умила, – объяснял Валит. – Старшая которая. Молодая – та в Алаборге, а большуха здесь, на хозяйстве. Она не злая, просто лодырей не любит. – Кто ж их любит… За разговором они одолели большую часть пути и вышли к женскому дому. Был он тих и почти пуст – это долгими зимними вечерами наполнится женский дом визгом играющей малышни и пением девок, вьющих бесконечную пряжу, а летом кого удержишь в душных потемках? Толпа работниц – и тир, и свободных – трудилась во дворе, на свежем воздухе – на свете солнечном. Работницы готовили растворы колеров на квасе, на дубовом уваре и окрашивали холсты – в красный цвет, желтый, оранжевый, синий, малиновый, черный. Или, наоборот, отбеливали – укладывали ткань в котел и заливали ее горячим щелоком на всю ночь. Потом стирали. А уже отстиранные «отрезы» девки волокли на травку и раскатывали на солнечном месте. Весь день будут водой обрызгивать, чтоб лучше выгорало. Называется – зорить. |