Онлайн книга «Преторианец»
|
Краем уха уловив звук «уазовского» мотора, Сергей обернулся и успел заметить качавшуюся крышу «уазика», уводящего преследователей к заставе. – Пригнись! – велел Ярнаев. Лобанов пригнулся к шее гнедого, цепляя взглядом блеск тонированных стекол «лендкрузера», несшегося за уазиком. – Сработало! – крякнул Эдик. – Не совсем, – остудил его энтузиазм Лобанов. – Справа! – Бляха-муха! По правую руку от них, огибая кишлак, неслась пятерка всадников. – Ходу! Коняки, застоявшиеся в стойлах, резво перешли в галоп. В ушах Лобанова свистел ветер, и надо было поворачивать голову, чтобы услышать разухабистое гиканье позади и разбойничий посвист. Но охотники на людей не стреляли, видать, хотели живьем взять. – По речке – вверх! – крикнул Тиндарид. – За мной! Гнедой, каурый и буланый помчались за чалым, глухое тюпанье копыт сменилось резким хрустом гальки. Разбрызгивая воду мелкого ручья, конь Искандера скакал по руслу вверх, среди сухих зарослей мяты и камчинбутты. Лобанов припустил следом, не слишком погоняя гнедка, – тот и сам ревниво нагонял чалого, не желая быть ведомым. Эдик и Гефестай скакали в арьергарде. За их спинами гул шел от дробного топота, плеска и подвывания мстителей. Пологие берега незаметно поднялись, вздыбились скалистыми утесами и сузили небо до кривой синей полосы. От сырых стен ущелья тянуло холодом. – Скоро уже, скоро… – прерывисто говорил Тиндарид. – Помнишь, Гефестай?! – Е-мое, – пробасил Ярнаев, – как щас! Лобанов помалкивал – с каждым скоком гнедка он приближался к разгадке давней тайны детства… В стене ущелья обозначился боковой разлом, и Искандер свернул туда. Чалый, гневно фыркая, потянул вверх по крутой осыпи, проламывая копытами подмерзшую корку. За ущельем потянулось небольшое плато. Было холодно, ветер поддувал колюче и знобко, на скалах и россыпях камней лежали шапки первого снега. А поперек плато неслась река, ревущая и бурная, воды ее, цвета кофе с молоком, кипели, выметывая брызги на три метра. – Форсируем! – крикнул Тиндарид. Лошади без охоты вошли в воду, и тут же возле их боков вздулись буруны. Ноги Лобанову будто кто в морозилку сунул – кофе-то со льдом, оказывается! Гнедой почти лег на бок, сопротивляясь течению. Дно стало мелеть, и бурун опал. И вдруг – яма! Коня под Лобановым повалило, вода перехлестнула через холку. Гнедок поплыл, заныривая. – Держись! – донесся вопль. Гефестай проскакал по берегу и влетел в воду наперерез беспомощно влачащемуся гнедку. Поймав конька за повод-чомбур и хлеща камчой буланого, Ярнаев потащил утопающих к берегу. – Как водичка? – хрипло спросил он. – Как кипятком ошпарили!.. – выдохнул Лобанов. Его трясло от холода. Оглянувшись на другой берег, он увидел мстителей, крутящихся в мелкой воде. – Дальше не проедем! – крикнул Тиндарид. – Никаких шансов! – А как? – беспонятливо спросил Эдик. – Ножками, ножками! Лобанов спрыгнул с коня, чувствуя, как деревенеет на холоде ткань. – Пошли! Поминутно оглядываясь, четверка поспешила к узкому проходу в скалах. А за проходом друзьям открылось куда более величественное зрелище – ледник. По обе стороны застывшей ледовой реки возвышались зубчатые хребты, ледяной панцирь стекал между пиков сине-зелеными застывшими водопадами и соединялся в полосатый скат. Куда ни глянь, все перегорожено ледяными стенами, пильчатыми гребнями, фирнами, отовсюду торчат карнизы и балконы изо льда. Подавляющая красота! По голубому телу ледника текли ручьи, оканчиваясь воронками. Вода в них засасывалась со свистом, кружась и шипя, а рядом открывались трещины с острыми, как ножи, краями. Стеклянно-гладкие стенки круто уходили в черно-синюю глубину. – Нам туда! – показал Тиндарид на пологий солнечный склон, где бурела полоса лугов с круговинами стелющегося арчовника. Лобанов лишь плечами пожал. Туда так туда… Склон с сухой порослью выровнялся и простелился плоским уступом у подножия крутого скалистого пика. На коричнево-желтом фоне сухой травы ярко зеленел плоский домик метеостанции, поднятый на сваях. Рядом торчал шест антенны на растяжках, стояли щелястые ящики с приборами. – Нам не на саму станцию… – сипло проговорил Ярнаев, сходя с протоптанной тропы. – Как себя чувствуешь? – нахмурился Лобанов. – Нормально… – просипел Гефестай. – «Горняшка» [39] донимает… Хоть и не вертикальный предел, а все-таки почти пять кэмэ… Вот! Ярнаев остановился и указал на скалистую стену, вздыбленную в темно-синее небо. – Что? – не понял Эдик. – Пещера! – Где? Искандер с Гефестаем провели друзей к хитрому входу в грот – каменные стены перекрывались, заходя одна за другую, и различить черное зияние было непросто. – Заходите! Пещера была высокой, по сторонам сосульками и бахромой свешивались сталактиты, а с пола, как сталагмит, поднимался мутный конус льда – из щели наверху капала вода и бил различимый луч света, рассеивая вечный пещерный мрак. Грот расширялся, уходя в гору, а в глубине подземного зала отсвечивала стена, сложенная из обтесанных камней. – Это чего? – озадачился Эдик. – Это туннель, – добродушно ухмыльнулся Гефестай, оживленный и просветленный будто. Тиндарид вдруг насторожился. – Сергей, будь другом, – сказал он, – сходи проверь, далеко ли догоняльщики! Лобанов безмолвно поднялся и выскользнул из пещеры. Пусто было вокруг, но не тихо – ледник смещался, дико визжа и воя. А далеко на сверкающем фирне [40] четко выделялись пять черных фигурок. Лобанов бесшумно вернулся и доложил: – Пятеро! Идут по фирну! – Успеем! – кивнул Тиндарид и поднял руку. – Чувствуете? Такие иголочки в пальцах? – Чувствую… – сказал Чанба. – Будто отсидел! – Это близится «открытие врат»! – торжественно провозгласил Тиндарид. – Минут пять еще… Лобанов с Чанбой переглянулись. Эдик пожал плечами. – Ты что-нибудь понял, босс? – спросил он и гордо признался: – Лично я – ни бум-бум! Внезапно Сергей ощутил, как покалывание в пальцах разошлось по рукам. Иголочки заплясали на спине, поднимались по ногам… И тут грубая каменная кладка прорезалась светлой полосой. Полоса разошлась, открывая проход в обширное помещение, круглое в плане. |