Онлайн книга «Преторианец»
|
– Нам нужно снять таберну, – сказал Сергей. – Здесь? – уточнил тип. – Именно. – Это вам будет стоить… – Тип назвал заоблачную цену. – Хорошо, – согласился Сергей. – Покажи где! Обладатель слащавого голоса и вовсе растаял, как карамелька на солнце. Он провел друзей в чистенькую комнатку с высоким потолком. Бронзовая рама окна в задней стене была распахнута, открывая вид на Колонну Траяна. Обстановка была подчеркнуто деловой: стол и два стула. Полукруглые ниши в стене служили полками для папирусов. – Нам это подходит, – кивнул Сергей. – Оформляй! – Позвольте узнать, – поинтересовался препозит, – вы открываете меняльную контору или… по торговой части? – У нас золотые рудники в Африке, – небрежно сказал Искандер. – Вот, хотим предложить римлянам долю! – Это как? – навострил уши препозит. – Очень просто! Вы вкладываете деньги в наше предприятие, мы на них расширяем рудник, а потом отдаем вам золотом! – Потом – это когда? Услыхав заветное слово «золото», проходивший мимо мужик, толстомордый и брыластый, резко затормозил и прислушался. Фрументарий Гней Анфидий Орест прошептал на ухо Лобанову: – Этот, который уши торчком, публикан Марк Тремеллий Скрофа! У него на откупе серебряные рудники в Испании! Это от Скрофы поступила предоплата для нумидийцев и мавров Квиета! – Ясно, – сказал Лобанов, не кивая, и сделал знак Искандеру: прибавь громкость! – О, золота очень-очень много! – воодушевился Тиндарид. – Наши рабы, работающие на руднике, едят из золотых мисок! В принципе, мы можем вернуть ваш вклад хоть через десять дней! С процентами! – И велик процент? – вмешался Скрофа. – Вложишь миллион сестерциев, – равнодушно проговорил Лобанов, – мы тебе выдадим вексель, и декаду спустя получишь по нему все полтора. – Не верится даже! – выдохнул препозит. – А ты проверь, – пожал плечами Лобанов. – Сделай вклад и убедишься… Только учти, суммы меньше ста тысяч мы не принимаем! Некогда, знаешь, с мелочевкой возиться… Тип подхватил вирус «золотой лихорадки», и Сергей решил его доконать. – Кстати, – сказал он, – мне бы получить миллиончиков пять-десять наличкой… Лобанов достал вексель, выписанный наси Гоаром бар-Акивой. Тип был сражен наповал… – Мой друг Публий Корнелий Лентул Сура, – бархатным голосом проговорил Скрофа, – все сделает в лучшем виде! Его меняльная контора через две таберны от твоей… – Отлично, – кивнул Лобанов, припоминая – «Публий Корнелий… и так далее тоже числился в „черном списке"». – Акун! Кадмар! Поможете мне… Вексель обналичили на счет «раз». Рабы поволокли тяжелые мешочки с ауреями, а Лобанов распорядился заносить обстановку в таберну. Толпа миллионщиков у дверей синхронно выдыхала, когда рабы втащили ценнейший стол-моноподию из цитрусового дерева красивого «леопардового» окраса – волокна завивались вихорьками и спутками. Уахенеб, с тяжелой золотой пекторалью на шее, занес в таберну роскошное кресло из черного дерева, инкрустированное слоновой костью и лазуритом. Миллионщики зашептались. И застонали, когда Регебал – все пальцы в перстнях – водрузил на стол драгоценную мурринскую вазу, выточенную из агата. Такой сосуд стоил триста тысяч сестерциев – двадцать пудов серебра! – Я вижу, – проговорил Скрофа, – дела у вас действительно идут неплохо! – Не жалуемся, – усмехнулся Лобанов и обернулся к Оресту: – Ты векселя подготовил? Фрументарий услужливо поклонился. – На какую сумму? – На сто двадцать миллионов сестерциев, доминус. – Ну и хватит пока… – успокоенно кивнул Лобанов. – Больше нам в этом году не потребуется… – А город, доминус? – подсказал Орест, хорошо выучивший роль. – Заложим в следующем году! Публиканы, аргентарии и прочие акулы бизнеса переглянулись. – Я бы, пожалуй, вложил в ваши рудники миллионов… пять, – протянул Лентул Сура. – На сколько? – спокойно спросил Лобанов. – На месяц, на два? – М-м-м… А на полмесяца если? – Ровно через пятнадцать дней получишь свои деньги обратно плюс три миллиона сверху. – Тогда я вложу десять! – зажегся в глазах Лентула Суры бледный огонь алчности. – Получишь пятнадцать. Миллионщики зашевелились. – Я вкладываю десять! – быстро сказал Скрофа. Еще один из «черного списка», иссохший от скупости Эльвий Лонгин Кассий, пробился вперед. – Выпишите вексель на пятнадцать! – нервно выпалил он. Лобанов хладнокровно распорядился: – Орест, обслужи! – Да, доминус! – сложился пополам фрументарий. Расталкивая публиканов, к Лобанову пробился Эдик в тоге, увешанный золотыми побрякушками, как ходячая витрина ювелира. – Благодетель! – возопил Чанба, ломая руки. – Прошу! Хоть один векселек! Я собрал почти девяносто тысяч! – Послушай, Ардус, – нахмурился Лобанов, – я же предупреждал уже – меньше ста тысяч не принимаю! Почему я должен тебе потакать? Чтобы потом босяки набежали? – Один векселечек! – простонал Эдик, исполнявший роль Лени Голубкова. – Тебе же выплатили уже десять миллионов, – сказал Сергей с оттенком неприязни. – Да! – признал Эдик. – Я виллу купил в Иллирии! Но не везет мне! Виноградник посох, поле сгорело, зерно проросло… Один векселечек! – Ты меня утомил… – А если мы с Элием сложимся? – родилась у Эдика идея. – И принесем тысяч двести? Тогда дадите? – Тогда дам. – Завтра же! – горячо заверил Эдик «благодетеля». – Прибегу, примчусь, прилечу на крыльях! И убежал, умчался, улетел. К вечеру первого дня «великой комбинации» Лобанов заложил в подножие финансовой пирамиды пятьдесят два миллиона сестерциев. Заговорщикам-консулярам не перепало и ломаного асса… Стало темнеть, и рабы-лампадарии запалили огромные бронзовые светильники, спущенные на цепях с потолка. Дрожащий свет озарил колоннады, сгустил полутьму в углах, и уже не с вокзалом ассоциировалась базилика Ульпия, а с церковью. Галерея почти опустела. Лобанов стоял, прислонясь к перилам, поджидал сторожей-фрументариев и бездумно пялился вниз, на разукрашенный мозаикой пол. – Сергий… – зажурчал нежный голосок, и усталый Роксолан воспрял: – Авидия! Девушка подходила к нему, кутаясь в палий. |