Онлайн книга «Кентурион»
|
Двери в номера запирать не стали. Спустились в харчевню «Стиганоры», перекусили и двинулись к гавани. На западный берег перешли по наплавному мосту› и быстро смешались с толпой – народ валом валил в Джеме. Кто покойников задобрить, кто почтить святые места, кто искал саркофаг подешевле, а те, что брели к Зешер-Зешеру, искали исцеления от хворей. Сергий миновал ворота пилона, поставленного на границе орошаемых земель и пустыни, и зашагал вместе со всеми по широкой – в сорок шагов – дороге, с обеих сторон обставленной сфинксами. Люди, шагавшие рядом с ним, в основном были египтянами, но много было и эллинов. Попадались чернокожие нубийцы, редко, но мелькали римляне. Этих узнавали по навороченным прическам – у женщин, а мужчины выделялись гладко выбритыми подбородками. И еще – на лицах римлян ясно читалась несмываемая печать превосходства. «Как у американских туристов!» – улыбнулся Лобанов. Впереди, возвышаясь над зеленью сада, уже вставал великолепнейший Зешер-Зешеру – белые колоннады в три широких уступа, на фоне отвесной скалистой стены цвета красной меди. Слева, в каких-то ста метрах было воздвигнуто что-то подобное – храм Ментухотепа Небхепетра, выстроенный в виде небольшой пирамиды, поднятой над землею на целой роще колонн. Необыкновенные деревья в садах источали дурманящие запахи, по сторонам дороги для процессий заголубели два озерка, оба в форме буквы «Т». – Нам на самый верх, – сказала Неферит, и пошла впереди. Сергий одолевал пологий пандус, одновременно любуясь верткой попой Неферит. Широкая белая лестница с боковыми скатами, на которых были высечены извивающиеся желтые змеи, вывела контуберний на второй уступ, подпертый низкими, в два роста, колоннами из ослепительно-белого известняка. На втором ярусе поместились сразу два святилища, два гипостильных зала по двенадцать колонн, посвященные богине Хатхор и мрачноватому Инпу, которого эллины называли Анубисом. Стены были украшены расписными барельефами – тут и корабли, отправленные Хатшепсут в далекий Пунт, и храбрые воины, и целый педагогический коллектив богов, воспитавших маленькую Маат-ка-Ра – таково было тронное имя царицы. Сергий поднял голову – потолок был выкрашен в голубой цвет и покрыт золотыми звездами. Красиво… Из святилища Хатхор донесся хор, исполняющий гимн богине. Неферит шепотом переводила: – «О, как благостно и приятно, когда расцветает Золотая… Когда лучится она и расцветает! Пред тобой ликуют небо и звезды, Тебе воздают хвалу солнце и луна, Тебя славят боги, Тебе воздают хвалу богини. О, как благостно и приятно, когда расцветает Золотая…» Нам выше! – опомнилась девушка, и повлекла контуберний на третий ярус, отданный под храм Амона-Ра. Тамошние жрецы носили солнечный диск на шнурке, кинжал на перевязи и плеть за поясом, но смотрели без особой подозрительности, изрядно замордованные паломниками, которые шли, и шли, и шли. Неферит шепнула местному «великому ясновидцу» тайные слова, и тот милостиво кивнул, делая рукою широкий жест: милости просим! Сергий вошел в святая святых и осмотрелся. Раз в год в этих местах отмечали Праздник Долины, когда божественную статую Амона из Ипет-Сут погружали в маленькую ладью. Жрецы торжественно тащили ее До Зешер-Зешеру, вносили в эти стены, водружали на золотой постамент и оставляли бога на ночь, чтобы тот провел ее с Хатхор. Всю ночь в святилище горели факелы, а на заре их гасили, опуская в четыре емкости, наполненные ночным молоком от священных коров. – И что теперь? – шепнул Сергий. – Подожди! – шикнула Неферит и сразу же вернула лицу умиленное и просветленное выражение. – О, Амон! – воззвала она самым ангельским голоском, на который была способна. – Царь всех богов, владыка вечности, властитель истины, творец всего сущего, расточитель благ! Ты, которому поклоняются все боги и богини и весь сонм небесных сил, ты, сотворивший сам себя до сотворения времен, дабы пребыть во веки веков… «Великий ясновидец» заулыбался снисходительно и вышел вон. Неферит тут же прервала свой монолог, и сказала деловито: – Помогайте! Она кинулась к постаменту для ладьи Амона, и быстро проговорила: – В древнем папирусе было сказано: «Причал, куда ладья Амона пристает на одну ночь, вращай вокруг севера противосолонь!» – Ты думаешь, мы что-нибудь поняли? – возмутился Эдик. – Ты за всех-то не отвечай, – проворчал Сергий, и спросил: – А где тут север, где юг? – Мы заходили с востока, – сориентировался Гефестай, – значить, север там! – Вот – причал! – хлопнул Сергий по золотому «доку» для амоновой ладьи. – Вот север! А ну-ка, Гефестай, толкай! Гефестай уперся руками в южный конец постамента и приложил усилие. Постамент дрогнул. – Понял! Понял! – шепотом «закричал» Эдик, и включился в работу. Тут и Акун подмог, и Регебал. Постамент заскрипел, заскрежетал, и сдвинулся с места, вращаясь вокруг своего северного угла, и открывая узкий лаз с крутыми ступеньками, ведущими вниз. – Опять под землю, – разворчался Искандер. – Что за привычка – все под землей прятать? – Ты спускайся, спускайся… – посоветовал ему Сергий. Быстро сойдя по ступеням локтя на четыре вниз, он посветил лампионом. Еще ниже в стену было вделано колесо из позолоченной бронзы – металл проступал из-под опавших чешуек. «Противосолонь – там, – подумал Лобанов, – значит, посолонь – здесь?» И крутанул колесо против часовой стрелки. Постамент наверху сдвинулся с гулом. – Подожди! – прошипел Эдик. – Не закрывай! – Спускайтесь быстрее! И лампионы, лампионы не забудьте! Тут аварийное освещение не горит! Спустились все, и Сергий завертел колесо, слушая, как рокочут невидимые шестерни и гудит каменное тело постамента. – Сергий, ты где? – донесся голос Неферит. – Иду! – ответил Лобанов, спускаясь по ступеням с видом знатока. Ему ли, одолевшему пирамиду Хуфу, бояться подземелий Хатшепсут? Говорят, милая была женщина… Ход опускался не круто, но был очень узок, идти приходилось боком. Потом ступеньки кончились, коридор расширился и вывел контуберний к железной двери – черной, с мельчайшими крапинками ржи. Выпуклый барельеф на двери изображал Тота, который лечил глаз окривевшему Хору. – Смотри, Сергий! – сказала Неферит взволнованно. – Тот же уджат! На двери находилось углубление в форме «Ока Хора». Роксолан снял амулет, примерился, и вставил его в эту «замочную скважину». Надавил, и услышал тихий скрежет. Он сильнее нажал пальцами, и уджат вошел до конца. Механизм ржаво взвизгнул, рычажки сработали и утянули засов. – Открывай! – выдохнул Эдик. |