Книга Дорога войны, страница 70 – Валерий Большаков

— Я думал, тут все ровное, как скатерть! — разочарованно протянул Эдик. — А тут.

А тут была полонина, холмистая вершина хребта — луга на откосах, буковые рощицы и громадный простор — всё видать далеко-далеко. Горы, застывшими цунами уходящие на запад, равнина, открывающаяся взгляду на востоке. Бастарнские Альпы опадали в сторону восхода, дыбились горками, пучились холмами, но, чем дальше, тем глаже делалась земля, пока не раскатывалась в плоскую степь.

— Теперь понял, почему римляне не больно-то опасаются сарматов? — ухмыльнулся Искандер.

— Дураком надо быть, — пробурчал Сергий, — чтобы из чистой степи переться на этот косогор. Поехали к Золтесу!

Ехать пришлось недолго. Узкой тропкой между каменных навалов преторианцы выехали на обширный луг, живописно обрамленный округлыми скалами и купами невысоких пушистых елочек. По левую руку от Сергия луговина обрывалась кручей, там-то и расположилось хозяйство Золтеса — крепко сбитая деревянная хижина шагов десяти в длину, а шириною вдвое уже, с низкой кровлей из тёса. Фасадом хижина выходила к трем крупным кошарам и сараю с односкатной крышей. В низине между двумя ручьями, заплывшими бугристой наледью, Золтес организовал большой загон — отара овец толклась там, утаптывая грязно-коричневый снег.

— Золтес! — заорал Искандер. — Ты где?

Эхо было ответом Тиндариду. А потом шевельнулись кусты на плоской макушке скалы, и там поднялся хозяин — с луком и колчаном. Он поднял свободную руку и помахал гостям.

Выслушав Искандера, Золтес покивал и жестом показал — милости просим к нашему шалашу.

Сергий оглянулся напоследок и почувствовал холодок тревоги. Чей-то недобрый взгляд вперился ему в спину на какую-то секунду, но этого хватило, чтобы на Лобанова повеяло «ветерком смерти». Однако великая усталость сбивала настрой.

Внутри хижина Золтеса оказалась чистенькой и даже уютной. Возле огромной печи-каменки висели начищенные медные кастрюли, на крепком столе помещался круглобокий бронзовый сосуд для кипячения воды — вылитый самовар на трех львиных ножках. За тяжелыми «шторками» из шкур пряталась кровать, застеленная овчинным одеялом, а в противоположной от входа стене была прорублена дверь в конюшню — и удобно, и коням тепло.

Тзана повела себя как хозяйка — раздула огонь в очаге, подбросила дров, поставила на бронзовую решетку горшки с первым и вторым — Золтес только покивал одобрительно. А сам неторопливо развернул чистую мешковину, служившую хлебницей, и достал половину каравая. Отрезая щедрые ломти, он приговаривал:

— Да благословит нашу трапезу Замолксис. И Юпитер Наилучший Величайший. И славная Кибела. И Митра Многопастбищный.

Эдик прикладывал титанические усилия, чтобы не подать ядовитую реплику. Искандер грозно посматривал на Чанбу, а Гефестай показывал могучий кулак.

На ужин подали бобы с бараниной, а потом гости уселись в круг, и потекла степенная беседа «за жизнь». Хозяин решил соединить приятное с полезным — занялся брынзой.

Попыхивали сырые буковые поленья, подогревая большой медный чан. Деревянным черпаком с резной рукояткой Золтес неторопливо помешивал желтоватое овечье молоко — Сергий то следил, как вытягиваются в полоски янтарные слезинки жира в котле, то искал взглядом Тзану, бесшумно семенящую близ очага.

— Оролеса я не видал, — говорил Золтес, тщательно расставляя ударения и выговаривая трудные для дака звуки латинского языка. — Тут его бойцы не проезжали. Сарматы — те да, заглядывали. Пригнали мне пару бычков, я с ними махнулся, отдал барашками. Но это когда было — до большого снега еще. А если кто и топает за вами, то сюда он заявится только завтра, после обеда или ближе к вечеру.

— Я тут человек новый, мест не знаю, — признался Искандер. — Может, поблизости еще какая-нибудь дорога проходит?

— А нет таких, — сказал Золтес.

Окунув палец в молоко, он подумал-подумал — и достал кувшин с сывороткой, принялся подливать ее в свое варево, размеренно мешая густеющую массу.

— С утра начнем спускаться на ту сторону, — проговорил Сергий неторопливо, — и выйдем. Что там, внизу? Кодры?

— Холмы какие-то… — сказал Тиндарид неуверенно. — И лес…

— Готово… — протянул Золтес. Он стал горстями вынимать из чана рыхлую сырную массу и укладывать ее на мелкую деревянную решетку, чтобы сбегала лишняя влага. — Тзана!

— Несу! — откликнулась девушка и притащила стопку круглых деревянных мисок. Золтес набивал в миски рыхлую брынзу, а Тзана перетаскивала их на липовую доску — пообсохнуть.

Тихо потрескивали поленья в очаге, по бревенчатым стенам плясали огненные отсветы, капала сыворотка, тянуло кисломолочным запахом свежего сыра.

Вдруг яростно взлаяла лохматая пастушья собака, не приученная брехать без дела. Лай тут же сменился коротким визгом. «Зря я Золтесу доверился!» — мелькнуло у Сергия.

— Золтес! Тзана! — крикнул он, вскакивая с места. — В конюшню!

Искандер уже бежал к двери, выхватывая оба меча, Гефестай тянулся за копьем-гастой. В ту же секунду дверь влетела внутрь, вбитая таранным ударом бревна. В хижину, оглушительно визжа, вломились бородатые, оскаленные, с мечами наголо. Троица, бежавшая впереди, сгинула сразу — крайнего слева прободало копье Гефестая, прочих зарубил Искандер, обрушив клинки.

Сергий акинаком проткнул вражину, проскользнувшего вдоль стены. Вражина щерил рот, сжимая в зубах нож. Когда Сергиев акинак пронзил его гнилое нутро, черные глаза вражины вылупились, а нож выпал, оставив струйки крови, стекающие из порезов в углах рта.

Дико заржали лошади — это еще один таран забил в дверь, ведущую в конюшню. Роксолан обернулся — и увидел Золтеса, грузно оседающего на пол. В груди брынзодела торчали две стрелы, их грязное оперение вздрагивало от последних толчков сердца. Бледная Тзана пригнулась, бросаясь в угол, и это спасло ее — еще одна стрела с гулким стуком впилась в стену, в точности там, где только что стояла девушка.

— Здесь есть другой выход? — крикнул Сергий. Тзана подняла глаза и показала рукой на крышку подпола. Тут же, не опуская руки, она потянула за бронзовое кольцо, отворяя вход, и юркнула в сырой погреб, прикрываясь крышкой, как щитом.

— Тут выход! — донесся ее глухой голос из-под земли. — На обрыв!

— Гефестай, за мной! — рявкнул Лобанов.

Он нырнул в подпол и ссыпался вниз по добротной деревянной лестнице. Ничего не было видно, стены и потолок подземного хода, укрепленные лесинами, Сергей ощупывал руками, а пол пробовал ногой. Но ход тянулся недалеко, вскоре тускло осветилась узкая щель выхода. Роксолан выглянул — круча под ним была залита бледным сиянием полной луны.

— Выдвигаемся! — скомандовал он.

Набитой тропкой Сергий поднялся к кошарам. Глухие звуки боя долетали до него, пробуждая холодную, жестокую ярость.

Темные фигуры преследователей, снующие около входа и перекликающиеся гортанными голосами, были отличной мишенью для Гефестая. Четыре стрелы впились в спины и бока налетчиков, пока до тех дошло, откуда явился новый враг. Двое бросились в сторону — и попали на меч Сергия.