Онлайн книга «Метро 2033. Право на жизнь»
|
Сашка подскочил, протягивая руку. Данил, ухватившись за напарника, соскочил со ступени, облегченно перевел дух. – Сваливаем отсюда! Хватит! Сашка не заставил себя упрашивать – рванул так, что пятки засверкали. Шаг, другой, третий – и Данил, навострившийся было за товарищем, вдруг увидел, как на подходе к выходу замедляются его движения, становятся какими-то ленивыми, плавными, тягучими… – Саня! Назад! Плывешь! Напарник тут же встал, как вкопанный. Обернулся – в глазах растерянность… – Здесь тоже? Данил кивнул, ощущая, как на затылок вдруг легла ледяная рука ужаса и понимания… Сашка, видимо, тоже сообразил, что положение их совсем не завидно – сквозь стекла противогаза Данил увидел его глаза, каждый размером с куриное яйцо. – Окно, Дан… – захрипел он вдруг так тихо, словно боялся, что его услышит тот, кто виновен во всех их здешних злоключениях. Данил, мгновенно сообразив, метнулся в гардеробную. Подскочил к окну – сзади в спину влип напарник – глянул в чистейшее, без единой пылинки стекло… и похолодел. Сама улица оставалось той же – вон здание диспансера напротив, вон и частично видимый из окна элеватор – но все остальное изменилось до неузнаваемости! Там, за окном, будто и не было этих двадцати лет бардака, прошедших после Начала, по аккуратной, чистой улице, по гладкому свежему асфальту на тротуарах, мимо подстриженного кустарника на газонах, шли люди. Много людей. Мужчины – в брюках со стрелками и рубашках с галстуками, с портфелями в руках, в промасленных спецовках и сапогах… Женщины – в красивых платьях, в туфлях, с сумочками, в комбинезонах, изляпанных известью и краской… Прошел, торопясь, какой-то сердитый дедок с папкой под мышкой, пробежала стайка ребятишек, проехал совершенно целый, сверкающий хромированным бампером, автомобиль… Все это происходило абсолютно беззвучно, словно в немом кино, хотя сталкеры отчетливо видели, как смеются и разговаривают люди за окном и как кричат что-то пробегающие мимо дети. – С завода, похоже, идут, – дрожащим от напряжения голосом сказал за спиной Санька. – Дневная смена окончилась. Смотри – вон мужик чертежи какие-то тащит… – Но… как, Саня? Как?!.. Сашка промычал что-то малопонятное. – Слушай… а если нам… Друзья переглянулись – и Данил мог бы поклясться, что за стеклами противогаза видит в глазах напарника одновременно испуг и какую-то несмелую надежду… – Бей… – хрипло ответил друг. – Я хочу туда. Данил помедлил немного, решаясь – и вытащил нож. Перехватил обратным хватом – и, что было сил, врезал торчащей из ладони рукоятью по стеклу. Рука, не встретив почти никакого сопротивления, провалилась в оконный проем, и в следующее мгновение Данил понял, что стекло – это вовсе и не стекло даже, а какая-то тонкая, но невероятно прочная, тянущаяся пленка. Она промялась под его ударом внутрь, на улицу, но не лопнула, а, спружинив, ударила по руке, выбив нож, и, возвратившись на свое место в оконном проеме, мелко завибрировала, словно желедрожалка. Нож, с грохотом скользнув по полу, отлетел в дальний угол комнаты, с треском вонзившись в деревянный плинтус – и на втором этаже тут же грохнул какой-то злобный, полный дикого торжества, каркающий хохот. Данил крутнулся вокруг себя, реагируя на этот звук, вскинул приклад к плечу, выцеливая дверной проем, – и так и застыл, потея от страха и ожидая, что же будет дальше. Однако здание детского сада вновь замерло в гробовом молчании. – Да что ж это здесь творится-то, люди добрые?.. – Данил отчетливо услышал, как Сашкины зубы выбивают барабанную дробь. – Вот говорил же – ну нечего сюда лезть! Как выбираться-то теперь?! – … в подвале… Данил вздрогнул, непроизвольно нажимая на спуски обеими пальцами. Звук сдвоенного выстрела в замкнутом помещении, больно рванув барабанные перепонки, заложил уши. Сашка, шарахнувшись от неожиданности в сторону, влип плечом в стену – и на дрожащих, подламывающихся ногах, опустился на пол. Данил, не спуская глаз с дверного проема, сместился к стене, присел рядом с напарником, перезаряжая двустволку. – Ты как? Все нормально? – Ты понял?.. Нас в подвал приглашают… – хихикнул Сашка – нервы его, похоже, были на пределе. Голос напарника донесся, как через толстый слой ваты, – но слова он все же разобрал. – Пойдем? Уж больно настойчиво зовут… – храбрясь, попытался пошутить товарищ, однако Данил видел, что Саньке страшно до одури. Да и сам он, признаться, чувствовал сейчас нечто похожее. Слишком жутко все это было. Жутко, непонятно, необъяснимо – и по настоящему страшно… – А у нас есть выбор? – спросил он шепотом, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. Сашка, пожав плечами, привалился к стенке, содрал противогаз – автомат, однако, из рук не выпустил, предусмотрительно направив его на дверной проем. – Ну и встряли ж мы… По полной – ни туда, ни сюда. Да еще и дрянь какая-то на втором этаже сидит… – А противогаз-то зачем снял? – спросил Данил. Сашка достал дозиметр, глянул в окошко – и молча продемонстрировал товарищу. – Все еще ноль… Данил помедлил – и тоже потянул кверху резиновую морду «хрюши». – Так что? Пойдем? – спросил Сашка. – В подвал-то?.. – Саня, да у нас выбора нет. Сам видишь – двери для нас закрыты. В окнах – тоже черт те что творится. На второй этаж не пройти. Остается последний путь… Сашку передернуло. – Сплюнь! – злобно зашипел он. – Какой еще, на хрен, «последний путь»!.. Данил, осознав, что он сморозил, тут же поплевал через плечо. – Мы еще, между прочим, первый этаж до конца не осмотрели, – продолжал меж тем все так же злобно шипеть напарник. – Ты вот как хочешь – а я, пока все комнаты тут не обшарю и окна не проверю, – в подвал ни ногой! Не просто так все это… голоса эти, смех, топот… Я чуть штаны не обмочил – на полном серьезе говорю! Спустимся в подвал – только нас и видали! – Нас и так уже… видали, – ответил Данил. – Когда мы в этот детсад вошли… – А я что говорил?! Нет, ты чего морду воротишь?! – возмутился Санька, видя, как товарищ отмахнулся. – Да ёп… И почему вот всегда так? Косячишь ты – а отвечаем оба?! Данил на этот вопль из глубины души даже внимания не обратил. Его эта злость порой даже забавляла – Сашка всегда был сторонником «не лезть на рожон» и почти всегда, когда они попадали в очередную передрягу, винил во всем товарища, хотя и у самого частенько рыльце было в пушку. Не хотел бы в детский сад лезть – не полез бы, сумел бы настоять. Когда была в том необходимость, Санька из покладистого парня превращался в упрямейшего, непробиваемого осла, и сдвинуть его с места было невозможно. И тогда оставался только один путь – подчиняться. |