Онлайн книга «Харбинский экспресс»
А у кого эта сила имеется? У Хорвата? У нового начальника вооруженных сил дороги, черноморского адмирала Колчака? Тут думы Мирона Михайловича прервал стук в дверь. Вошел дежурный. — Коляска подана. Карвасаров спустился, сел в экипаж и сказал кучеру: — На Цветочную. Горелый «Метрополь» едем смотреть. * * * Влажную харбинскую жару чиновник сыскной полиции Грач переносил тяжело. Едва начиналось лето, он впадал в ипохондрию. Работалось в это время совсем не так, как зимой. Выйдя из здания управления, Грач первым делом сказал своему спутнику: — Вы какой чай предпочитаете, черный или местный, китайский? Вердарский замялся. — Я? Пожалуй, китайский. — Вот как! Китайский! Нет, по мне ну его к бесу! Как говаривала моя тетушка, царствие ей небесное, лучше простой водицы испить, чем хлебать сироткины писи, — сказал Грач. Вердарский посмотрел удивленно: — А почему вы про чай спрашиваете? У нас ведь срочное дело. — Дело-то у нас срочное, — ответил Грач, увлекая коллегу вниз по Большому проспекту. — Да только не будем слишком уж торопиться. Festina lente, или «Поспешай медленно», как говаривали латиняне. Слыхали? — Приходилось. — Ах да, вы ж у нас университетский значок имеете. Пардон, пардон. Спустя четверть часа оба чиновника сидели в чистой половине трактира «Муравей», который самым выгодным образом расположился в двух шагах от вокзальной площади. Публика была пестрая; в черной части собрались все больше ваньки да ломовые извозчики. Оттуда слышались скрип сапог, звон стаканов да усталая брань. В белой — письмоводители из Управления дороги, несколько служащих с телеграфа, еще какая-то чиновная мелочь. Устроились возле окна. Вердарский озирался с некоторым смущением. — Осваивайтесь, — сказал Грач. — Не приходилось прежде бывать? — Нет. — Ничего, привыкнете. Шумно, конечно, и пахнет порой оскорбительно. Однако кормят неплохо. Можно отобедать за семь гривен всего. А в «Одеоне», к примеру, с вас три целковых слупят и не поморщатся! Подлетел половой, бухнул на стол два белых чайника с носиками в оловянной оправе. Один маленький, другой побольше. Принял заказ и умчался. Грач взял чайник и, звеня цепочкой на крышке, принялся ополаскивать стаканы над миской, наставительно говоря: — Маленький — для заварки. Большой — для кипятку. В столе приключений такие небось не встречались? Подтрунивание над прежним местом службы младшего коллеги стали для Грача бесплатным развлечением. Впрочем, он не злоупотреблял, и шутки его не были злыми. Напившись чаю (отчего его немедленно прошиб пот, а уши стали походить на раскаленные докрасна сковородки), Грач облегченно сказал: — Славно. Теперь перекусим. А там и побеседовать можно. — Да не рановато ли будет? — В самый раз. А пока вот что… Грач откинул полу своего статского сюртука и вытащил откуда-то из-за спины небольшой черный пистолет со скошенной рукоятью. — Это «намбу», японская машинка, — сказал Грач. — Трофей. Не браунинг, конечно, однако ходить нашему брату без оружия теперь не с руки. Так что бери, владей. Практикуйся. Я тебе запасную обойму выдам. Ты стрелял прежде? — Немного… Я ратник запаса. — Ну, уж коли ратник, сам Бог велел. Держи. В ближайший час Петр Александрович Вердарский ознакомился с гастрономией «Муравья» (надо признать, действительно неплохой), а также открыл много нового из приемов полицейского сыска — внутренне страшась, что не только не сможет применить все это на практике, но и запомнить попросту. Вдобавок смущала непривычная тяжесть пистолета во внутреннем кармане мундира. Этот мундир был его гордостью: с иголочки, петлицы с серебряным шитьем любовно протерты уксусом, а форменные пуговицы начищены толченым мелом. — В нашем деле главное — полюбить человека, — говорил Грач. — Полюбишь, так он тебе сам все расскажет. — А как же его полюбить? За что? — Это, брат, штука. Приходит с опытом. А не придет — просись в отставку к чертям, все одно толку не будет. Видя, что Вердарский окончательно стушевался, Грач хмыкнул в усы, промокнул поредевшую макушку и сказал, вновь переходя на «вы»: — Не робейте, коллега. У вас будет задание не из сложных. Надобно опросить прислугу этого «Метрополя». С адресами вам квартальный поможет, он теперь как раз на пожарище. Узнаете, кто проживал, снимите описания, особые приметы, имена-отчества. Покрутитесь там, послушайте. Наверняка полно любопытных, они любят меж собой выхвалиться. — А может, вместе, Илья Иванович? — робко предложил Вердарский. — Ни-ни! Времени нет. Себе я дело потруднее оставил — пущусь по китайской линии. — Это как? — опешил недавний чиновник стола приключений. — Помните, что давеча говорил господин Карвасаров? О китайце в «Метрополе»? — Конечно. — Вот этим я и займусь. Да, и вот еще: будьте добры, не носите форменный сюртук на службу. Особенно со столь блистательными пуговицами. Вы ведь не надеетесь, что мазурики станут во фрунт и примутся честь отдавать? Ну то-то. * * * Пахло на пожарище просто ужасно. Обгорелый кирпич первого этажа раскрошился, точно зубы постаревшего каннибала. Пространство вокруг сплошь усеяно мелким мусором, из которого тут и там поднимались мутные султанчики дыма. Поодаль стояла коляска, запряженная парой. Возле нее — трое незнакомых господ, один в военном мундире с адъютантским аксельбантом и двое в штатском. На их лицах читалась скука. Неподалеку, на почтительном расстоянии, с ноги на ногу переминался квартальный. Еще один господин, в черной пиджачной паре и в котелке, бродил по пепелищу, присматриваясь к залитым водой обломкам. Сзади, вздымая сапогами пыльные вихри, топали двое городовых. Они делали вид, будто тоже ищут нечто весьма важное, но получалось у них не очень. «Должно быть, это и есть тот самый хозяин гостиницы, господин Голозадов, о котором Карвасаров предупреждал, — подумал Вердарский. — Подойти? Или не подходить?» Он решительно не знал, что положено в таких случаях. Потом решил: будет сохранять инкогнито. В целях эффективности следствия. Пока Вердарский размышлял, позади завели разговор две молодые бабы: — А людёв тут сгорело — тьма! — говорила одна. — Бабка Маканья сказывала, огненный андел их поразил. Пламенным мечом, значит… — Дура твоя Маканья, — отвечала вторая. — Мне Антип объяснил: из-за лестричества все. Побегло лестричество не в ту сторону, и все дела. А ты заладила — андел, андел! |