
Онлайн книга «Харбинский экспресс»
![]() — Вы кто? — спросил Карвасаров. Доктор смешался. — Титов… Иван Алексеевич… — Я спрашиваю — что вы здесь делаете? — Практикую… некоторым образом… — Понятно, — Карвасаров повернулся к управляющему и приказал: — Ведите мадам немедля. Тут дальняя дверь распахнулась, и в зал вошла статная дама в обдуманно простом платье. На вид — около сорока. Она была весьма миловидна. «А в молодости, — рассудил Вердарский, — несомненно, чудо как хороша». — Доброе утро, господа, — сказала Дорис, подходя и приветливо улыбаясь. — Мирон Михайлович! Вы меня застигли врасплох. Отчего не телефонировали? — Пустое. Завернули к вам по дороге. Да только, вижу, не ко времени. Случилось что? — Да, — ответила Дорис, бросив на полковника быстрый взгляд из-под густых ресниц. — Уж куда как случилось. Сама собиралась вам сообщить. Пойдемте. Она повернулась и направилась к выходу. — Пока что здесь подождите, — сказал Карвасаров квартальному. Глянул на помощников: — А вы, господа, со мною. Надзиратель с городовыми, доктор Титов и звероподобный Егорка остались в зале. Остальные направились к дверям, в которых скрылась мадам. — А что этот доктор здесь делает? — шепотом спросил Вердарский. — Как что? Понятно, девок гулящих пользует. Вердарский смутился. — Как же так? Ведь он мужчина… У него могут быть здоровые побуждения… Грач ухмыльнулся. — Ошибаетесь. Я наслышан о нем. Он хоть внешне мужчина, но специализируется по другой части. Для девиц безопасен, у мадам с этим строго. Прошли длинным коридором. В конце виднелась приоткрытая дверь. В кабинете мадам стояли четыре глубоких кресла, обитые красным бархатом, бюро из ореха и дубовый стол. Ставни были открыты, но в воздухе плавал густой запах теплого воска. Пока усаживались, Вердарский будто ненароком коснулся одной из свечей — она оказалась мягкой, оплывшей. «Только что погасили, — подумал он, гордясь своей наблюдательностью. — И ставни недавно открыли. С чего так?» Все сели. Управляющему места не хватило. Впрочем, в кабинете мадам он в любом случае не рискнул бы усесться. — Мирон Михайлович, вы, кажется, говорили, разговор будет приватным? — спросила Дорис. — Они не посторонние, — сказал Карвасаров. — Ну, в таком случае Иван Дормидонтович пускай тоже побудет. В известном смысле то была дерзость, но начальник сыскной полиции сию дерзость спустил. — Нуте-с, драгоценная Дарья Михайловна, — сказал он, — что у вас стряслось? — Прямо скажу: беда, — ответила мадам. («Вот оно что! — подумал Вердарский. — Дарья Михайловна, стало быть. А Дорис — нечто вроде театрального псевдонима».) — Беда, — повторила хозяйка заведения. — Девушка у меня умерла. И официант вместе с нею. По всему — отравили. Вердарский едва сдержал восклицание. Глянул на своих коллег. Полковник Карвасаров сощурился, как кот, и пальцем усы распушил. А чиновник особых поручений Грач никакого чувства не проявил. Только носом шмыгнул и на дверь покосился. Удивительный человек. — Стало быть, двое покойников в доме? — Стало быть, так. — Когда ж это случилось? — Вчера днем. Я как раз собиралась обедать, как доложили. — А отчего в полицию заявления не дали? — Занедужила я, как такую новость узнала. Только теперь в чувство пришла. (Здесь Вердарский мысленно вскинулся — это уж ни в какие ворота! Но тут же сообразил: хозяйка побоялась вчера заявить. Оттого побоялась, что огласка бы вышла. Полиция, документы, списки… Гостям разве понравится? То-то.) Карвасаров хмыкнул: — Но у вас ведь и управляющий имеется? — Имеется. Да власти-то у него нет — с полицией без меня общаться, — ответила мадам Дорис. Говорила она спокойно и даже с легкой улыбкой. — Кто доложил? — спросил Мирон Михайлович. — А вот управляющий и доложил, Иван Дормидонтович. Да вы его сами спросите, он лучше моего помнит. — Непременно спрошу. Только после. А пока что пускай он за дверью побудет. Или еще лучше — в зале. Там квартальному моему составит компанию. Дорис (Вердарский решил все же называть ее про себя именно так) посмотрела внимательно, но спорить не стала. Выслала Ивана Дормидонтовича из кабинета. — Отлично, теперь рассказывайте, — велел Карвасаров. И мадам рассказала, как вчера утром приехал один офицер, из постоянных гостей. За столиком в зале не пожелал, быстро перебрался в номер. Там его уже Лулу поджидала. — Которая теперь покойница? — спросил Карвасаров. Хозяйка кивнула и продолжила свою повесть. Из слов ее следовало, что пробыл офицер с барышней в номере не один час. К тому времени уж начали другие гости съезжаться. А офицер выходить не стал, спросил обед в номер. Разумеется, обед ему тотчас доставили. Да только кушанья сперва Лулу отведала. Отведала — и тут же отдала Богу душу. А с нею официант Матюша. Тоже, должно быть, не удержался, попробовал, покуда нес. Хотя это и странно — прислуга вышколена. Знают: если такое замечено будет, вмиг с места слетят. Вот и вся история. — Видать, хранил вчера Господь вашего офицера, — заметил Карвасаров. — Получается, так. — А более ничего не случилось? — Нет, ничего, — ответила мадам Дорис, глядя на гостей ясным незамутненным взглядом. Вердарский поразился ее выдержке. Это ж надо! Такое стряслось — а у ней и губы не дрогнут. Другая на ее месте слезами бы обливалась. Ведь могут и закрыть заведение, определенно. А мадам как будто не видит опасности. И откуда в человеке подобная сила? Карвасаров забарабанил пальцами по подлокотнику. — А офицер ваш один был иль в компании? Тут впервые за все время мадам помедлила с ответом. Потом сказала: — Этого с определенностью сообщить не могу. Я со своими гостями не на короткой ноге. Во всяком случае, не со всеми. Может, и в компании. А может, один. Не знаю. Мирон Михайлович кивнул: — Понимаю-с. И поманил пальцем Грача. Тот поднялся со своего кресла, приблизился. И полковник Карвасаров шепнул ему на ухо несколько слов. Что он сказал, никто не слышал, кроме самого чиновника для поручений, коему адресовалось сказанное. Грач поднялся и вышел из кабинета, а начальник сыскной полиции продолжил расспросы. |