Онлайн книга «Интервенция. Харбинский экспресс-2»
– Так вот почему он вас отпустил! – воскликнула Дроздова. – Вы догадливы, мадемуазель, – Клавдий Симеонович насмешливо поклонился. – Именно потому. Я даже слово дал, что непременно устрою свиданьице. – Каким же образом? – недружелюбно спросила Анна Николаевна. – Да откуда я знаю! Я ведь так пообещал, шутейно. Чего не скажешь, шкуру спасаючи… – Вот именно – шкуру! – гневно воскликнула госпожа Дроздова. – Ну знаете… Всему есть границы… – Оставьте! – перебил Павел Романович. – Все это не имеет значения. – То есть как? – спросила Дроздова. – Ведь он, – мадемуазель кивнула на Сопова, – собирается передать вас в руки чудовищ! – Пускай. Это вполне совпадает с моими желаниями, – непонятно ответил Дохтуров. Сопов и госпожа Дроздова посмотрели на Павла Романовича с недоумением. – Вы шутите? – спросила Дроздова. – И не думаю. Понимаете, я ошибался. Думал, будто все наши злоключения связаны с прошлым кого-то из вас. А это не так. Все дело во мне. Уф! Прямо гора с плеч! Тут госпожа Дроздова взглянула на него как-то особенно. – Это вы насчет Гекаты? – Откуда вы знаете? – пришел черед удивляться Дохтурову. – Пока вы отсутствовали, ротмистр ненадолго пришел в сознание. И он мне кое-что рассказал. Про ваши теории. Что будто бы нас всех преследует некая сила, каковую вы определили Гекатой. Она якобы гонится следом и собирается всех истребить. А вы теперь решили оборотиться к ней лицом и дать бой. Кажется, я в этом вам даже и помогла, угадав насчет пилота над лесом. Ну, когда мы были в красном плену на хуторе. Будто бы он для Гекаты шпионил. Но, по-моему, все это глупо. – Во-первых, – сказал Павел Романович, – преследуют нас, и только. То есть ротмистра, господина Сопова, генерала Ртищева и меня. Вы, мадемуазель, на счастье, здесь ни при чем. А во-вторых, ничего глупого в гипотезе касательно аэроплана нет. Она вполне укладывалась в рамки событий… – Однако она неверна, – сказала Дроздова. – Вы же сами только что утверждали: полоумный старик преследовал только вас. Но зачем? Что ему надо? – Да, вот это вопросец, – встрял Сопов. – К чему тому замшелому пню ваша особа, доктор? Брать уроки намеревался? – Имеющий уши да услышит. – Дохтуров потер ладони, словно ему внезапно стало холодно. – Ведь вы рассказали сами – и про китайскую деревню, и про горшок с уникальным средством. – Верите в сказки? – Сопов скривился, махнул рукой. – Не ожидал от просвещенного человека! – Это не сказки. Да сядьте же наконец! То ли от интонаций в голосе Павла Романовича, то ли еще по какой причине, только Клавдий Симеонович притих, уселся прямо на пол, поджав по-турецки ноги, и приготовился слушать. Анна Николаевна садиться не стала, однако всем своим видом демонстрировала нетерпеливое ожидание. – Дело в том, – сказал Павел Романович, – что замечательное лекарство действительно существует. – Лекарство от всех болезней? – быстро спросила Дроздова. – Панацея? Неужели вы о ней говорите? – Да. Много лет назад, в столице, я присутствовал на одном приватном сеансе. И убедился, что панацея – не миф. Потому что увидел воочию результат. – Что именно? – Анна Николаевна подалась вперед. – Чахоточную больную в последней стадии. Она умирала, практически у меня на глазах. Это была агония. Но… проведенная терапия повернула процесс обратно. – Ну и что? – сказал Сопов. – Была агония, да вся вышла. В жизни чего не бывает! Павел Романович вздохнул: – Агония – этап умирания. Его не повернешь вспять. – Почему? – Происходит глубокое нарушение всех жизненных функций, прежде всего мозговых. Необратимое нарушение. Короче говоря, агония, не завершившаяся смертью, – медицинский нонсенс. – Так вас, верно, хитрым трюком попотчевали, – произнес титулярный советник. – Это был не фокус. К тому же я присутствовал не один. – Читал я про то в вашей тетрадке! Только все – вздор. Надуть вашего ученого брата – не штука. Как там у поэта? «Ах, обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад!..» – Насчет вранья и неправды мы еще побеседуем. А пока примите на веру – или можете вовсе не слушать. – Продолжайте! – попросила Анна Николаевна. – Ну его! Не обращайте внимания. Павел Романович снова потер ладони. – Вот так у меня появилась цель, – сказал он. – Я постановил себе любой ценой найти это средство. Потому как твердо знал, что не фокус и не химера… Если панацею смог добыть один человек, почему бы не попробовать мне? Черт возьми, этому стоило посвятить жизнь! – Еще бы… – пробормотал Клавдий Симеонович. – На таком деле можно заработать прилично. – На таком деле можно получить все сокровища мира, – поправил его Дохтуров. – Но это не главное, хотя и от денег я бы не отказался. – Значит, с вашей панацеей можно жить вечно? – спросила Анна Николаевна. Она раскраснелась, глаза горели. – А молодость? Как с нею? Павел Романович покачал головой. – Никакого личного бессмертия не существует, – ответил он. – Вы неправильно поняли. Панацея – это лекарство. От большинства известных болезней. Может, даже от всех. Впрочем, старость – согласно одной из теорий – тоже своего рода недуг. – Значит, вы нашли это лекарство! – воскликнула Дроздова. – Поэтому за вами гоняется тот ужасный колдун! Дохтуров покачал головой: – К сожалению, нет. Пока нет. – Ну так и говорить нечего! – заключил Сопов. – Вы нам тут просто морочите голову. Дроздова посмотрела на него, потом повернулась к Дохтурову. Павлу Романовичу показалось, что она сейчас расплачется. «Интересно, с чего это?» – Не совсем так, – сказал он. – Высылка оказала мне услугу неоценимую. Здесь я познакомился с медициной Востока. Мне удались удивительные открытия. Но… все это не было панацеей. Хотя казалось, разгадка близка. Однако вскоре я понял: собирая чужие рецепты, ничего не добьюсь. – Почему? – спросила Анна Николаевна. – Дело в подходе. Я внимательно изучал труды Парацельса. Он писал, будто он знает секрет панацеи. Кстати, называл ее лауданумом. – Фи! – присвистнул Клавдий Симеонович. – Только Теофраст оказался большим путаником, – продолжил Дохтуров, не обращая внимания на Сопова. – Простите, кто? – спросила Дроздова. – Теофраст Бомбаст из Гогенгейма. Более известен как Парацельс. – А почему – путаник? |