
Онлайн книга «Два зайца, три сосны»
— Еще как! Не злись, Олеська! — Извини. Мы поднялись на шестой этаж. Подъезд у нас довольно приличный, как-никак кооперативный дом, и все-таки мне казалось, она как-то брезгливо морщит носик. Или мне только кажется? — У тебя красиво! — воскликнула она, едва войдя в квартиру. Мне было приятно. Я горжусь своим жилищем, в которое вбухала немало собственной фантазии и денег, тоже, слава богу, собственных. — Это что-то вроде студии? — Да нет, это как говорится, мое «всё». Я тут работаю и принимаю гостей и, главное, живу так, как мне хочется. — А почему ты не купила квартиру в новом доме, я видела, в Москве много новых красивых домов… — Мне подвернулась эта квартира и очень понравилась, тут кухня как вторая комната и прихожая просторная и, главное, мне на эту квартиру хватило денег. А в новых домах так дорого… Ладно, Юль, проходи на кухню, будем завтракать, я голодная… — О, икра! — Я помню, ты любишь… — Обожаю! А это что? — Фруктовый хлеб, вот с этим сыром очень вкусно. Тебе выжать апельсиновый сок? — Нет, я пью только морковный… — Извини, чего нет, того нет. — Кстати, очень полезно… — Терпеть не могу! — поморщилась я, вспомнив, как мы с Миклашевичем в Израиле попробовали морковный сок и нас обоих чуть не стошнило, хорошо еще, мы догадались купить один стакан на двоих… Как мы тогда хохотали, и с каким наслаждением пили потом грейпфрутовый, мутно-красный, холодный, терпкий… Как я тогда была счастлива… — Кофе, чай? — У тебя есть зеленый? — Конечно! Наконец я тоже села за стол. — Обалдеть, Юлька, это ты! — Я совершенно не знала, о чем с ней говорить. — Олеська, скажи, у тебя сейчас есть мужчина? — В каком смысле? — В прямом. — В прямом, пожалуй, нет… Мне как-то не до того было в последнее время… — А замуж ты больше не выходила? После Юры? — Нет, я не создана для семейной жизни. Слава Богу, у меня есть Гошка… А видеть постоянно кого-то в своем доме мне совсем не хочется. Юль, а кто твой муж-то? Расскажи. — Он фабрикант, обувщик и просто хороший человек. Добрый, широкий… ну а больше о нем сказать нечего. — А ты? Ты чем-то занимаешься? — Да, я занимаюсь в его фирме международными связями. Я ведь знаю пять языков… — Да? Ну английский, понятно. Итальянский, а дальше? — Ну еще русский, это не в счет, немецкий, французский… И похуже испанский. — О, да ты полиглот! А у тебя есть фотография мужа? — Нет, он терпеть не может фотографироваться. Есть, правда, фотографии дома… Дом был чудесный, настоящая вилла с бассейном и роскошным садом. — Нравится? — Ну еще бы! — Приезжай к нам с сыном, допустим в сентябре… — В сентябре он учится. — Ах да… — А впрочем, недельку он может пропустить, все равно я больше чем на недельку не смогу вырваться… — А может, в июле? — Да нет, в июле Гошка еще будет у деда… Ладно, Юлька, главное мы нашли друг друга, а о сроках сговоримся по телефону, в конце концов. — Смотри, ты будешь жить вот в этой комнате на втором этаже, а сын твой вот тут… Странно, мне почему-то совсем не захотелось ехать к ней… что-то во всем разговоре было словно бы обязательное, неискреннее какое-то. — Ну, Олеська, расскажи мне еще что-нибудь… — Да что рассказывать… Я не знаю, ты задавай вопросы, я буду отвечать, а так я не могу… — О чем ты пишешь в своих романах? — О любви, о чем же еще? А ты может, все-таки прочтешь один, хотя бы из любопытства? — Хорошо, обязательно, ты выбери мне что-нибудь… Я, правда, редко читаю по-русски… — Юль, не надо, я тебе ничего не хочу навязывать. — Олеська, не обижайся! Как ни странно, я обиделась. Обычно я никогда не обижаюсь на тех, кто не хочет читать мои книги. А тут почему-то просто сердце от обиды заныло. Вот мама не читает и меня это ни чуточки не трогает, а тут… — Ты мне все-таки подари книжку, Олеська, я в самолете почитаю… Я сняла с полки наиболее удачно изданную книгу и надписала: «Юле от родной сестры. Не для чтения, а в знак почтения». Я украдкой поглядывала на часы, скоро ли в аэропорт, ее присутствие уже тяготило меня. Совершенно чужой человек… Наконец мы спустились и сели в машину. До Шереметьева ехали, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Я поставила машину на стоянку, чтобы проводить ее до таможенного контроля, соблюсти все приличия и забыть… Посадка на рейс еще не была объявлена. Она сидела, держа в руках билет и паспорт. — Может, хочешь пить? — поинтересовалась я. — Нет, спасибо, я ничего не хочу… Вдруг у нее в сумке зазвонил телефон. И тут с ней произошло что-то странное — она вспыхнула, рванула молнию на сумке, молнию заело, она сунула мне в руки паспорт с билетом, буквально разодрала молнию, выхватила телефон и, вскочив, отошла в сторонку. Я оторопело взглянула на нее. Ее нельзя было узнать. Она вдруг так помолодела и похорошела, что я сразу догадалась — она говорит с любимым мужчиной. Не с мужем, явно. И говорит по-русски. От ее сияния мне сделалось как-то не по себе, словно я подглядывала в замочную скважину. И чтоб не видеть этого, я машинально раскрыла книжечку билета. Вот тут у меня буквально в зобу дыханье сперло. Она пробыла в Москве более трех недель. И лишь позавчера перед самым отъездом позвонила мне. И по телевизору она меня видела в Москве, а не у русского приятеля в Италии… Значит, у нее тут любовник, а я зачем понадобилась? Случайно увидав меня, она решила, что это гениальное алиби, роскошная отмазка для мужа? А так даже и не вспомнила бы о родной сестре? И найти меня было не сложно. Позвонил же кто-то матери и спросил мои координаты. А надо заметить, что у матери телефон за эти долгие годы не менялся. Да Юлька же ее точная копия, только еще хуже… Мать была больна страхом, а Юлька… Яблоко от яблони недалеко падает. А я? Я тоже недалеко упала? Какой ужас! Но тут Юлька вернулась. — Извини, Олесечка, очень важный звонок. — Да я уж вижу. Я решила ничего ей не говорить, зачем, она бы все равно меня не услышала. Так для чего метать бисер? К счастью, вскоре, объявили посадку. |