Книга В пасти Джарлака, страница 71 – Борис Харькин

— Зачем тебе бабки?

— Ты что, Петро?! Это же — зо-ло-то! Оно и у нас в цене! Привезем домой, сдадим барыгам и заживем как короли!

— У Жорика золота этого… Он с тобой поделится, верно, Пухлый?

Жора, оторвавшись от обгладывания свиного окорока, прочавкал что-то утвердительное.

— Жаль тысячу, — молвил Стольник грустным голосом.

Брюнетик наблюдал за нашим спором, обрабатывая ногти серебряной пилочкой.

— Так вы согласны, нет? — спросил он, когда Васян перестал ныть.

— Пять! — брякнул доселе молчавший Дитер.

Мы опешили, а вельможа вскинулся:

— Ну это уже наглеж! Пять тысяч седриков не стоит ни один раб!

— А друг… стоит! — убежденно заявил Дитер.

— Первый раз вижу, чтобы гном дружил с орком, — удивился брюнетик. — Да еще и до такой степени!

— Мы с ним сражались спина к спине! Пили с одной бочки! Меньше чем за пять не продам!

Вельможа вновь оглядел Зяббу:

— Нет, пять — это много.

В этот момент орк разлепил глаза. Дитер затряс его:

— Зябба, друг, эта скотина утверждает, что ты не стоишь вшивых пяти тысяч!

— Чего?!!

Я был не прав. Брюнетик родился не под счастливой звездой, а самый красивый апперкот не у Дитера. Зябба, не вставая из-за столика, отправил вельможу в полет. Тот повис на люстре, огонь от свечей быстро переметнулся на его одежду. Запахло паленым.

В ресторане и так было нешумно, а тут вообще повисла гробовая тишина. И было слышно, как поскрипывает качающаяся люстра и как тлеет одежда брюнетика. Сам он пребывал в отключке и серьезно рисковал сгореть заживо.

Повезло, что люстра не выдержала и рухнула со страшным грохотом. Я спешно стал заливать тлеющего вельможу пивом.

— Эй, зачем продукт переводишь?! — возмутился Дитер. — Ногами затаптывать надо!

Несчастный вельможа! Гном принялся показывать, как именно надо гасить огонь.

— Хорошо еще, что Борода не додумался потушить его, как это делают настоящие пожарники, — хохотнул Стольник. — Пивом — только прошедшим почечную фильтрацию.

Все эти события произошли в одно мгновение. За соседним столиком друзья брюнетика застыли с открытыми ртами. Потом истерично завизжала какая-то дама. Стражники тоже сперва оторопели, но затем повскакивали и взяли нас в кольцо. Главный заорал:

— Эй, гном, ты зачем танцуешь на сэре Джастине?!

— Сейчас не время для танцев, любезный. Я его тушу!

— А ну отойди от него немедленно!

— Да пожалуйста! — Дитер слез с изрядно помятого, мокрого от пива и слегка покрытого копотью сэра Джастина.

Тут подоспели его друзья, подхватили под руки и попытались поставить. Вид у вельможи был весьма плачевный. Камзол прожжен во многих местах, сам брюнетик весь в синяках, волосы слиплись от пива, а на шее болтаются остатки люстры.

Друзья сэра Джастина стали хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувства, но он пребывал в глубоком нокауте. А автор нокаута спокойно допил мое пиво и вновь захрапел, теперь уже основательно.

Командир стражников указал на нас острием меча:

— Именем Седрика Седьмого вы арестованы! Придется пройти с нами!

— За что?! — возмутился Дитер.

— За поджог сэра Джастина.

— Мы его подожгли, мы его и потушили!

— А еще вы хотели затоптать его насмерть! — пискнул один из товарищей брюнетика.

— И утопить в пиве! — добавил другой.

— Взять их! — распорядился командир.

— Постойте, — вышел вперед Жорик. — Я думаю, мы сможем все уладить.

Стражник окинул Пухлого удивленным взглядом и воскликнул:

— Ах, разбойник! Какое нахальство! Стащил у епископа одежу!

Жорик весь покраснел от такой несправедливости:

— Что значит стащил?! Я и есть епископ! А мантию мне сам кардинал вручил!

— Вот кардиналу эти сказки и расскажешь. Настоящий епископ никогда бы не стал якшаться с нелюдью.

Пухлый аж онемел. И мы все — тоже. Потому что аргумент был неоспоримый. Местные епископы гномов с орками не переваривают и с ними на одном поле по-большому не сядут, не то что за один столик! Похоже, мы попали. Золото теперь стражникам совать бессмысленно, они его и сами конфискуют, ведь Жорик бандит, выдающий себя за епископа.

Тут один солдат сказал:

— Слушай, лейтенант, а это случайно не те рожи, которых три дня назад на площади спалить хотели? Там, говорят, тоже орк с гномом были.

Вот она — надежда! С моего языка уже готовы были слететь слова: «Да мы это, мы! За нас сам кардинал Маззини заступился! Он — наш покровитель!», но в этот момент лейтенант уверенно заявил:

— Не-э. Не те. Я слышал, что там два гнома было. И три орка.

— А я слыхал, — вмешался другой стражник, — что там три гнома было и пять орков. Они вона сколько эльфов уложили! И нашим тоже нехило досталось! Хорошо, мы в этот день у дворца караул несли… К тому же те поздоровее были.

Надежда растаяла как дым. Вот долбаные слухи! Хрен они теперь поверят, что это нас сжечь хотели!

— Да… те поздоровее были, — поддакнул еще один стражник. — А это так — шпана залетная!

— Не шпана, — возразил командир. — Жирный — явно матерый бандюга. Епископа умудрился раздеть и не боится разгуливать по городу в его одежде. Нет, ну какая наглость! Ничего святого!

Бедный Жорик покраснел еще гуще. Мы с Васяном лихорадочно соображали, что бы такого сказать в свою защиту. На ум ничего не шло.

— Все. Выводите их! — распорядился лейтенант. — Если кто будет языком трепать, тому — в рыло!

Солдаты двинулись к нам. Дитер набычился и сжал кулаки.

— Не рыпайся! — зашептал я ему в ухо. — Сейчас на улицу выйдем, Жорик разведет.

В то, что Пухлому теперь удастся развести, я и сам не верил, но Дитера надо было как-то успокоить. Не хватало, чтобы гном начал буянить и его изрубили алебардами, а заодно, под горячую руку, и нас.

— Сол, Ксар, хватайте этого зеленого. Его тащить придется.

— Будет сделано, лейтенант! Ух, тяжелый, падла!

Нас подхватили под руки и повели наружу. Зяббу тащили с трудом, кряхтя и матерясь. Ноги орка волочились по паркету, просыпаться он не собирался.

Вслед донеслось:

— Перед тем как вздернуть, отделайте их как следует!

— Непременно, — хмыкнул лейтенант. — Ведь это наша работа.

Ну Лареция! Гостеприимной тебя я бы точно не назвал. Мы тут и четырех дней не пробыли, а нас уже пытались повесить, сжечь, и сейчас снова хотят повесить!