Онлайн книга «Маруся. Гумилева»
— Бери давай! Чьи-то руки подхватили под мышки и за ноги. — Дотащишь? — Она живая? — Да что ты стоишь? Тащи! — Надо позвонить… — Заткнись. — Черт! — Осторожно! — Она скользкая. — Она мокрая. — Сюда. Сюда клади! — Я позову врача… Теперь лежать было мягче. — Она жива? Кто-то прикоснулся пальцами к ее запястью. — Пульс есть. — Оставь ее. — Она не дышит! — Да дышит она! — Накройте ее одеялом. — Пойдем уже… — А она не умрет, если мы ее оставим? — Не умрет. Уйдите, уйдите, уйдите! Уйдите все. Оставьте уже, хватит… Спать… Сознание еще минуту пробубнило в ухо и уснуло. Что было дальше, не имело уже никакого значения. Яркий солнечный свет щекотал ресницы, просачивался сквозь них и рисовал красные круги на сетчатке. Маруся перевернулась на бок и накрыла голову одеялом. Круги немедленно пропали, но теперь проснулись мысли, сначала осторожно, а потом нагло и бессовестно стали лезть, напоминая о вчерашнем дне. И даже немного о сегодняшнем. И еще капельку о завтрашнем и предстоящем, вплоть до сентября. Уснешь тут, как же!.. Она перевернулась на другой бок, стянула одеяло и осмотрела комнату. Никакой воды. Уже лучше. Села на кровати. Душевая кабинка разбита, но осколки убраны. Хорошо. Что дальше? Одежда сложена на подоконнике. Кеды под кроватью, рядом с тапочками. С улицы доносится дребезжание трамвая. Ох. Трамваи, да. Научный городок. Какие-то голоса. Музыка. Дурацкая музыка. Симпатичные занавески, вечером они казались более унылыми. Что еще? Головная боль. Шишка на затылке. Маруся потрогала шишку — прикольно. Вообще всегда было интересно, что это там так надувается? Кости черепа? Болит лопатка и пятка. Даже целая ступня. Болит живот — это от голода. Еще локоть болит. И глаз. Правый глаз болит так, будто туда попала соринка. Осколок? Маруся встала с кровати и дошла до зеркала. Вот такая вся, значит, голая. И вчера ее такую голую кто-то тут таскал. Отлично. И что, вот после этого выходить из комнаты и спускаться? Вы бы вышли из комнаты, если бы знали, что вас ночью таскали туда-сюда голую и мокрую? А что делать? Сидеть? И что? Маруся залезла в сумку и достала новые трусики и платье. Они там сейчас, наверное, обсуждают ее. Обсуждают и едят. Маруся влезла в платье и вздохнула. Сидят… Едят… Маруся сняла платье и достала джинсы и футболку. Захотелось одеться как-то… позакрытей. Хотя чего уж теперь? А что едят? Или в столовой? А времени-то сколько? Вернее, который час? За вопрос «сколько сейчас времени?» бабушка почему-то давала подзатыльник и говорила, что правильно говорить «который час?». Вот объясните, в чем разница? И футболку лучше не такую, это какая-то слишком дурацкая. Черную? Черную. И полцарства за котлеты со сладким чаем! Где-то под ногами задребезжал телефон. Маруся подняла с пола мокрые шорты и достала из кармана аппарат. Папа! — Але-е-е-е! — Привет. — Доброе утро. — Ничего себе утро! Ты точно в Нижнем? — А что? Маруся подошла к окну, отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Прямо напротив дома, на лужайке, какие-то студенты в бальных платьях и высоких напудренных париках вытанцовывали сложно-вычурные менуэты. Так вот откуда дурацкая музыка… — Насколько я понимаю, у вас там сейчас часа два. — Позапрошлого века… — Что? — Да так… Маруся включила громкую связь, вытянула телефон в руке и сделала снимок танцоров. — Только проснулась? — Не! Отправила файл отцу. — Не! Ладно, как ты там? — Честно? — Не надо! — Любящий отец своего ребенка сюда бы не отправил… — Ну так то — любящий! Маруся улыбнулась. — О боже, что это? — Получил картинку? — Там все так плохо? — А еще тут есть трамвай! — Ну горячая вода-то есть? — Ведрами из колодца. Папа рассмеялся. — Все, Мусик, прости, я побежал… — Ну не-е-е… — Ну да-а-а-а… — Давай еще поболтаем! — Потом! — Ты и минуты не проговорил! — Вечером еще наберу. — Если я не отвечу, значит, меня больше нет в живых! — Хорошо. — Что хорошо? — Я понял. Если не ответишь, значит, нет в живых. — Ты отвратительный! — Целую в нос. Пока! Ей ужасно хотелось к папе. Вытащить его с очередного совещания, пойти в хороший ресторан, а еще лучше прямо дома завалиться на диван, включить кино, взять ведерко мороженого, или жареной картошки, или еще какой-нибудь жутко вредной и вкусной гадости, наесться до отвала и посмеяться до слез. Но, к сожалению, все папино время доставалось каким-то незнакомым людям, а Марусе перепадали только минутные разговоры по телефону или мимолетные встречи, подходящие лишь для того, чтобы папа мог ее в очередной раз отругать. Об этом лучше не думать. Лучше думать про платье. Все-таки лучше надеть платье. Во-первых, потому что гулять в джинсах и черной футболке при +30 негуманно, во-вторых, надо показать всем, что ничего такого не произошло и вовсе Маруся не стесняется. Клин клином, короче. Маруся вышла из комнаты. Тишина. Тишина — это хорошо. Значит, есть шанс, что все ушли на занятия. Если все ушли на занятия, значит, на кухне она никого не встретит. Маруся сбежала по ступенькам и практически упала в объятия того самого Ильи — красавчика, с которым она вчера ехала в школу и который так бесстыже бросил ее ради Алисы. Опа! Значит, он тоже тут живет? Значит, вчера ночью это был его голос? Значит, он видел ее… О нет! Илья радостно улыбнулся: — О! Привет! Улыбается. Дурной знак. — Живая? Совсем дурной знак. — Привет. Ну вроде да. — Ну супер. А то мне тут рассказали… Илья посмотрел на парня, стоящего рядом. С перепугу Маруся даже не сразу его заметила. — Кстати. Ты уже знакома со своим спасителем? Спасителем? |