Онлайн книга «Бешеный Лис»
|
Анькин визг, казалось, вот-вот перейдет в ультразвуковой диапазон. Из дверей избы (видимо, и туда достал наконец Анькин голос) выглянула мать и, мгновенно оценив ситуацию, перехватила вожжи перемазанной в тесте рукой: – Хватит, батюшка! Дед взглядом искушенного ценителя окинул исполосованный Анькин зад и скептически изогнул бровь. – Думаешь, хватит, Анюта? – Хватит, – повторила мать. – Ладно. В сарай ее! На хлеб и воду, пока задница не заживет! А по вечерам – нужники мыть, благо у нас их теперь… Лавруха… кхе, расстарался. В сарай! Теперь с тобой. – Указующий перст деда уставился на Первака. – Ты хоть понимаешь, что только что из-под топора выскочил? Вижу, что не понимаешь. Так вот: раб, поднявший руку на кого-либо из хозяйской семьи, должен быть убит. И никакого послабления в этом у меня никто не получит! Сегодня тебе повезло, но в другой раз не повезет, так что самое хорошее для тебя, если другого раза не будет. А чтобы лучше понял и другим объяснить мог… Роська! Сегодня же расскажи ему, как тебя судили! – Слушаюсь, господин сотник! – Вот-вот. Теперь ты, Михайла. Скажи-ка мне, внучек, а чего это вокруг тебя все время всякая дурь происходит? Гляди, надоест мне когда-нибудь. Дед задумчиво покивал самому себе и вдруг рявкнул: – Старшина «Младшей стражи» Михаил!!! – Я, господин сотник! – Приказываю! Уймись! – Слушаюсь, господин сотник! – Вот так-то. Кхе! Всё! Расходитесь! Дед победно оглядел двор, молодецки расправил усы и вдруг заорал в сторону ворот: – Илюха! Здорово! Заходи, ты чего, с делом каким или на шум заглянул? У ворот и вправду нерешительно топтался обозник Илья. – Здрав будь, Корней Агеич… Я того… не вовремя, видать. – Да проходи ты, чего от ворот орать, проходи! Неловко косолапя, Илья потихонечку побрел в сторону деда, то и дело зыркая глазами по сторонам. Многолюдье и размах строительства явно произвели на него сильное впечатление. – Ну так что? – снова спросил дед, когда Илья приблизился. – С делом пришел? – И с делом, и так, уважение, значит, выказать, и еще дельце малое имеется, и вообще… – Ну если с делами, то пошли в дом, не во дворе же нам. – Благодарствую, Корней Агеич, дельце-то небольшое… Можно и во дворе. Я, это… не гордый. У тебя, я вижу, забот полно… Строишься вот. Мне бы Михаилу… Михаилу Фролыча, вот. Обычно бойкий на язык Илья почему-то сделался робким и косноязычным. Было заметно, что он чего-то опасается и не знает, как приступить к разговору. – Так ты к Михайле? – Ага… То есть и к тебе тоже, Корней Агеич. А к Михайле вроде бы как с твоего дозволения. Ну, в общем, как ты повелишь… Но я со всем уважением, ты не подумай чего. – Михайла, поди сюда! – Здравствуй, Илья. – Здрав будь, Михайла Фролыч… Такое вот дело… Я тебе это… Илья совсем засмущался и уставился в землю, комкая в руках какую-то тряпицу, извлеченную из-за пазухи. – Илюха, да что ты как ушибленный? – попытался приободрить обозника дед. – Вроде бы и трезвый. Чего робеешь-то? – Да больно уж дело такое… ты только за обиду не прими, Корней Фролыч, ой, Корней Агеич. – Кхе! Ну совсем потерялся. Ты, часом, не свататься надумал? А то у нас тут уже одно сватовство было. Кхе! Слыхал, поди, как невеста голосила? Так не свататься? – Бог с тобой, Корней Агеич, я женат давно. И детишек… Илья снова замолк, а потом, набрав в грудь воздуха, выпалил: – Вот, Михайла, принес. Спасибо тебе, выручил, век благодарен буду. Илья вытянул к Мишке руку ладонью вверх. На развернутой наконец тряпице лежал кипарисовый нательный крестик, который Мишка дал обознику для проведения обыска на языческом капище. – Кхе! Возвращаешь, значит? – Корней Агеич, ты не подумай чего, я со всем уважением… – А свой крест где? – Дед грозно нахмурился, но Мишка видел, что он вовсе не сердится. – Вот. – Илья похлопал себя по груди. – Как вернулся, так сразу новую веревочку спроворил. – Ага! Зазорно тебе, значит, с моим внуком побрататься? – Да Христос с тобой, Корней Агеич, как можно? Честь для меня великая, только я-то вам зачем? – Честь, говоришь? А ну снимай крест! Илья суматошно заскреб пальцами у горла. – Так! Отдавай Михайле, а сам его крест надевай! Лисовины своего слова назад не берут! – Да разве я… Корней Агеич, и в мыслях не было! – Ну если не было, то и хорошо. А теперь обнимитесь, братьями стали как-никак. Илья облапил Мишку и растроганно хлюпнул носом. Мишка от неожиданности выронил костыль и чуть не упал. – Ну вот, Михайла, у тебя и старшенький братик появился. Вот мать-то удивим! А я ее еще спрошу, с кем это она больше тридцати лет назад тебе братишку нагуляла. – Да что ж ты такое… Корней Агеич, разве можно так? Илья залился краской, Мишка тоже почувствовал, что краснеет. – Шучу я, шучу, – успокоил дед. – Не все ж одному Михайле. Илья, сегодня на ужин вся родня собирается. У нас в роду аж пять семей прибыло, слыхал? – Как не слыхать… – Вот всех и собираю, чтобы познакомились, а то стыдоба: родичи друг друга никогда в глаза не видели. Дед снял шапку и с достоинством склонил голову: – Илья Борисыч, милости просим сегодня отужинать и познакомиться с новой родней. – А… Э… Благодарствую… Это как же? Меня? – Тебя, тебя. Окажи честь, не побрезгуй. – Да я… Ой! Илья спохватился и сдернул с головы шапку. Поклонился в пояс и даже не проговорил – пропел: – Благодарствую на приглашении, Корней Агеич, буду непременно. «Во как ритуал помогает! Сразу и косноязычие пропало». – У тебя, Илья, – вспомнил дед, – еще какое-то дело было? – Да так, дельце небольшое. Корней Агеич, продай мне одну холопскую семью. – Что-о-о? Да ты никак разбогател? – Ну не так чтобы очень. – Илья скромно потупился. – Продай, тебе же все равно такую прорву народу девать некуда, вон третью ночь за тыном сидеть будут. – Это моя забота! Ты сам-то как целую семью до новин прокормишь? – А это уже моя забота! |