Онлайн книга «Насты»
|
Первая модель молола кофе по заранее выставленным двенадцати параметрам и только время от времени требовала: «Засыпьте зерна», «Долейте воды», «Уберите отходы», «Включите промывку», «Добавьте таблетку для очистки аппарата», но для второй модели швейцарцы решили быть вежливее и везде добавили «пожалуйста»: «Засыпьте, пожалуйста, зерна», «Долейте, пожалуйста, воды» и так далее, но однажды их завод по какому-то пустяку посетил крупный русский ученый, лауреат Нобелевской премии. Швейцарцы ему тут же поднесли в подарок аппарат и гордо похвастались, что продают вот эти модели в России, вот смотрите, надпись высвечивается по-русски! Наш гигант мысли похвалил, но заметил, что это вот «пожалуйста» вызывает раздражение, нынешнее поколение молодежи предпочитает короткое «плиз», а еще лучше написать вот так… и он, как носитель чистого русского языка, сам быстро и бесплатно озвучил, как правильнее. Доверчивые швейцары приняли все за чистую монету, и, к их великой радости, в России продажи аппарата взлетели до небес. Приобрела чуть ли не каждая российская семья, а швейцарцы лишний раз убедились, что если человек гений, то гений во всем. И сейчас наши ржут и заказывают кофе чаще, чем обычно, только чтобы услышать недовольный голос: «А хде зерна?», «Убрать мои отходы, рабы!» и тому подобные, и я отчетливо представил, с каким наслаждением этот академик оттягивался в срунстве после чинных официальных встреч, докладов и конференций. Ну а страна, естественно, которая в театры не ходит и этим гордится, это безобидное, но такое нужное хулиганство приняла с довольным гоготом, как стадо сытых гусей, что нажралось жаб и ряски и важно идет от озера к дому, больше ей ничего и не надо, пусть слоны думают, у них головы вон какие… Я потыкал в кнопки, выставляя себе режим самого крепкого и в большой чашке, спросил, ни к кому не обращаясь лично: – Ну, морды, кто первым доложит о готовности? Люська сказала, загораясь: – Я захватила старое платьице, почти детское, уже не налазит… Ну, влезть я сумею, но потом обязательно лопнет… – Прекрасно, – сказал я. – Мы обеспечим съемку с нужных ракурсов. Будет выглядеть, что озверевшие прихвостни кровавого режима разорвали на тебе платье и, хмелея от собственной безнаказанности, готовы тебя изнасиловать прямо на площади! Ты только кричи поотчаяннее… – Я платье дорву дальше сама, – пообещала она. – Чтобы сиськи наружу. Грекор сказал деловито: – Мы это сумеем подать как надругательство в особо жестокой форме. У меня двоюродный дядя адвокат. Он подберет нужную статью! Сдерем пару миллиончиков с МВД… жаль, не евро. – А дадут? – усомнился Данил. – На блюдце принесут, – пообещал Грекор. – Знают, что иначе сразу подадим в Страсбургский. – А вдруг Страсбургский решит не в нашу пользу? Грекор посмотрел на него, как на привидение. – Ты что? Страсбургский всегда с нами, даже еще не читая дела! – Что, и там одни насты? – А мы везде, – сказал Грекор хвастливо. Хлопнула дверь, подошли Гаврик, Василек, двое качков из секции Данила, потом Валентин и Марина, последние двое с блудливыми улыбками, затем начали подходить целыми группами парни, большинство которых я вообще вижу первый раз. – Прекрасно, – сказал я громко. – Растем не по дням, а по часам!.. На этом митинге мы впервые появимся под собственными знаменами, а лозунги тоже… малость разнообразим, хотя суть останется та же. Прибежал захеканный Зяма, глаза дикие, Данил спросил с сочувствием: – Ты чего такой встрепанный? – По дороге сюда, – сказал быстро Зяма, – врезался в какую-то жирную свинью. Похоже, я энгрибердс! – Похож, – согласился Данил. – Как тебя мамка отпустила? Или ты как Барак Обама… тьфу, Барух Спиноза?.. Сделал ноги, не желая учить Тору? Зяма отмахнулся. – А чего ее учить? Она вся умещается в одной фразе. – Какой? – спросил Данил с недоверием. – Не скажу, – отрезал Зяма. – Иначе меня из настов выпрут, а я только-только начал вас затягивать в коварные сети масонства. В Москве всегда полно народу, однако группки, что спешат на митинг, можно вычленить сразу по их отсутствию деловитой и даже озабоченной походки. Эти торопятся, как на праздник, на массовую развлекуху, собственно, все настроены примерно так, как и мы. В центральной части города прибавилось полиции, но не слишком, хотя в одном месте заметили, как омоновцы выстраиваются в колонну и начинают бег трусцой в ту же сторону, что и мы. Потом мы увидели, как эти в черных шлемах с прозрачными щитками, закрывающими лицо, перегородили собой улицу в два ряда, что для наших вполне достаточно, им покажи издали палку, враз разбегутся, а покажи пенис – сразу забеременеют. Все в темных куртках, офицеры в серых пятнистых костюмах и кепи, шлемы на солнце блестят, похожие на головы крупных муравьев, жилеты выглядят толстыми, словно под ними бронники. Через их головы видно, что с той стороны гуляют зеваки, охотно снимают на видео, сегодня же все это появится на ютюбе. Там же прохаживаются офицеры в пятнистой форме и без касок, все с мобильниками в руках, явно ждут дальнейших распоряжений, но у нас в России и руководство трусливое, никто никак не желает брать на себя ответственность за хоть какие-то действия. Демонстрантов еще не видно, ожидаются две колонны с южной стороны, оттуда уже прибежали несколько бойких ребят, увидели перегораживающую улицу цепь и бегом ринулись обратно. За спинами омоновцев несколько ментов, среди них две женщины, но такие толстые и безобразные тетки, что им можно и по морде заехать, это не женщины. – Самое лучше, – заявил Данил, – это выдернуть к нам в толпу полицая, отнять у него щит, дубинку и шлем! Самого отхерачить, а нам идти во главе клина и выдергивать новых полицаев. Зяма спросил опасливо: – А если слезоточивый газ? – Фигня, – заявил Данил безапелляционно. – Намочи платок и на харю! Ее и так придется, скорее всего, завязывать. – Не придется, – сказал я. – Почему? – В этот раз толпу еще не разжечь… Грекор сказал достаточно бодро: – Мы не такие уж и беззащитные! Камни, которые нам под ноги положил мэр вместо асфальта, арматура в руки… на крайняк можно бутылки с зажигательной смесью или фаеры. – Камни, – сказал я, – да, но не коктейли Молотова. – Почему? – Не в этот раз, – ответил я. – Русские очень долго раскачиваются. – А потом остановиться не могут, – буркнул Зяма язвительно. – Воровать – так миллион, а потрахать, так Аню Межелайтис… Данил сказал деловито: |