Онлайн книга «Законы прикладной эвтаназии»
|
– А что переносить будете? – Сначала отдельный цельный предмет. Например, металлический брусок. Потом – совокупность объектов, например, маленький портативный компьютер. Дальше дело сегодня не зайдёт в любом случае. Но потом на очереди – мышь! – Мышь-то не жалко? – спрашивает, смеясь, Варшавский и осекается. Завтра он собирается начать новую эру экспериментов на живых людях, а дочери задаёт вопрос, не жалко ли мышь. И Майя хорошо чувствует его замешательство. – Ну, мышь – это же мышь. Лучше скажи, ты готов к своему бою? – Не знаю. Я пойму это, только когда выйду на арену. – Удачи, гладиатор! – смеётся Майя. Моритури те салютант, думает Варшавский. Перед его глазами ковыляют на смерть больные вринклом. Они готовы отдать свою жизнь ради жизни других. Он, Варшавский, в белых одеждах цезаря. – Вам тоже, – отвечает Анатолий Филиппович. – Ну, у нас рано или поздно всё получится. А у тебя – час «ч»! – Это точно. Ладно, дел ещё много. Пока! – Пока, па! Майя откидывается на спинку кресла. Ей очень хорошо сейчас. Сегодня страшно интересный день. Пожалуй, самый интересный в её жизни. Наверное, завтра так же будет чувствовать себя отец. Она проснулась очень рано, около шести утра, влила в себя чашку кофе и тут же погрязла в недрах сети. Доисторическая Новая Зеландия, тихая, спокойная, аккуратная – или всё-таки Япония периода цивилизации, опасная, но безумно интересная? В результате к девяти Майя примерно набросала две концепции путешествия. Разум говорил: для первой проверки – Новая Зеландия. А сердце звало в Японию. Или хотя бы на японские территории, например, в Маньчжурию, под власть японцев, где в 1920-е годы равно говорили на китайском, русском и японском языках. В лабораторию она примчалась первой – ещё до Гречкина. Сейчас лаборатория уже бурлит. Гречкин, Певзнер и Ник корпят над машиной времени, Карл что-то рассматривает на чертежах. Дело Майи очень простое: наблюдать. Она подходит к клети с мышами. До них дело сегодня и в самом деле не дойдёт. Она бросает мышам кусочек сыра. Те начинают комично драться, отбирая друг у друга лакомство. Смешно. – Ну что, пробничек? – спрашивает Певзнер. – Договорились же в двенадцать, – морщит лоб Гречкин. – А ты на часы посмотри. На часах – без пяти минут. Карл подносит брусок. Певзнер берёт его. Его руки – в резиновых перчатках. Машина выглядит красиво. Стоящий на основании цилиндр высотой около трёх с половиной метров, диаметром метра три. Внутри – непонятные переплетения трубочек, контуров, различных геометрических фигур. Певзнер аккуратно кладёт брусок на дно приёмной камеры. Камера не слишком просторная, но при желании туда может поместиться человек. – Карл, ты всё ввёл? – Не ввёл бы – не подал бы объект. – Время? – Минус одна минута. – Координата? – Всё о'кей. Координаты задаются довольно сложно, как понимает Майя. Учитывается не только положение предмета относительно Земли, но также положение Земли относительно Солнца. И даже положение Солнца в галактике. Помимо всего прочего, на машине стоит автоматический ограничитель координат: объект не может выбросить в открытый космос или внутрь Солнца. Каждая секунда имеет заданный набор возможных координат, фиксирующих положение Земли в пространстве, и только в рамках этого набора можно задать местоположение объекта. – Географически объект должен появиться в области моего стола. На высоте около полуметра. – Ну-с, посмотрим. На часах – 11.58. Все волнуются. – А если не появится? – Значит, мы не отправляли. Не отправим, – поправляется Марк. В 11.59 над столом Карла ничего не появляется. Все молчат. – Может, с расчётом ошиблись? – тихо спрашивает Карл. В 12.00 Марк нажимает «пуск». Управление машиной – через центральный компьютер, голографические кнопки висят в воздухе. Внутри машины раздаются какие-то звуки. Через секунд десять всё затихает. Индикатор показывает: отправка завершена, можно открывать. Марк открывает дверь трясущимися руками. Брусок на месте. – И что? – Марк грозно смотрит на Карла. – Я не ошибся, – уверенно отвечает тот. – Точно не ошибся. Марк вызывает данные о координатах. Через некоторое время он констатирует: – И в самом деле не ошибся. Что-то не так. Кстати, на камеру кто-нибудь смотрел? Все качают головами. – Раздолбаи. Он вызывает изображение с внутримашинной камеры. Брусок не шевелится. В 12.00 – то же самое. Никакого движения. Хорошо видно свечение стен: лазерные пучки носятся по «торотылке». – Повторим. Все смотрят на действия Марка, как на колдовской обряд. Он снова закрывает дверь камеры отправки, снова нажимает на пуск. Координаты заданы. Снова пуск. И снова ничего. – Чёрт, – говорит Ник. – Попробуйте мышь, – вдруг предлагает Майя. – Хотя бы будет понятно, есть ли структурные изменения. Брусок как был так и есть, а мышь должна умереть, если что не так. – Здраво. Карл приносит клеточку с мышью. – В клетке? – Давай. Наша задача – понять, работает ли хоть что-нибудь. Карл извлекает брусок, ставит на дно камеры клетку. – Давай. На часах – 12.10. Пуск. Камера показывает мигание лазерных пучков. Мышь чувствует себя прекрасно. А потом мышь исчезает. – О! – восклицает Певзнер. – А куда мышь-то делась? Она должна была тут минуту назад появиться, над столом… – говорит Карл. – Да ладно. Первый блин комом, но второй хоть как-то съедобен, – весело говорит Певзнер. – Мы же не ждали, что за два месяца с нуля построим машину времени? – Вообще-то, ждали, – мрачно говорит Гречкин. Карл возвращается к своему столу. – Попытаемся в следующий раз задать что-нибудь другое. В принципе, настроение не испортилось – вероятность неудачи с самого начала расценивалась гораздо выше, нежели вероятность успеха. Но надежда умирает последней. – Ладно, господа, – подытоживает Марк. – За дело. Сейчас начало первого, у нас ещё целый день. Копаемся в схеме, пытаемся понять, что к чему. Может, попросту мощности ионного пучка не хватает, и какое-нибудь пёрышко машина бы перенесла. |