Онлайн книга «Вдоль по лезвию слов»
|
– Чего грузить? – спрашиваю. Киря наваливает мне на багажник рюкзак, набитый амуницией. Что-то громко звякает. – Карабины, – поясняет Киря. Я привязываю рюкзак держателями-зацепами. Бочонок подаётся вперёд: – А камера? – Сам понесёшь или Кире отдашь. Не надорвёшься. – Давай, – говорит Киря. Бочонок прижимает камеру к себе. – Тогда уж сам понесу. Милка говорит: – А на раму меня не возьмёшь? Она всегда готова сморозить глупость. – Нет, – говорю я и стартую. Через минуту все четверо уже далеко позади. Я еду осторожно, чтобы не вытрясти ничего из рюкзака. Чёрт знает, как Киря его закрыл. Заезжаю на территорию через ту же дыру в заборе, снова еду к воротам, но теперь сразу направляюсь к воротам цеха. Внутри довольно светло, стёкол нет, свет льётся сверху, через окна в потолке. В дальнем углу помещения лежит шар. Он очень большой, ржавый, правильной формы. Наверное, это какая-то барокамера или что-то подобное. Но мы назначили его Исполнителем Желаний. О лучшем нельзя было и мечтать. Я проезжаю на велосипеде через весь цех, огибая остовы станков, битое стекло и кирпич, груды мусора. Оказываюсь у самого шара. Прислоняю велосипед к какому-то ограждению, подхожу к шару. – Счастья для всех, – шепчу и прикладываю ладонь к его холодной ржавой поверхности. – А мне – Алёну. Говорят, если веришь – то всё исполнится. Чёрт его знает. Может, этот шар здесь не просто так. Может, он здесь специально для нас. Велосипед я прячу под железным листом, чтобы случайно в кадр не попал. Листовое железо тут повсюду: похоже, завод занимался в том числе и прокатными работами. С рюкзаком Кири ползу вверх по лестницам. По высоте цех – с восьмиэтажку, не меньше. По периметру идут металлические леса и мостики, лестницы. Под крышей – огромные стационарные краны, шесть штук, четыре – с оборванными крюками, два – целые. Площадка находится под самой крышей, чтобы дотянуться до потолка, нужно просто поднять руку. Тут очень светло, потому что окна близко. Площадка сетчатая, ограждение с двух сторон обломано, а в крыше ровно над площадкой – прямоугольный люк. Поднимаю ржавую приставную лестницу: специально принесли, чтобы забираться наверх. Медленно ползу по ней: рюкзак тяжёлый. С крыши – потрясающий вид. Ходить здесь опасно, перекрытия во многих местах прогнили, проржавели. Провалиться – как тьфу. Видна станция, если подойти к самому краю. Видны окрестные деревни. Пока пасмурно, но солнце уже проглядывает через дыры в облаках. Нужно быстрее снимать наружные сцены, пока не стало совсем солнечно. 3 – Ну что? Кирина голова появляется из люка. – Ничего. Готов. Киря помогает подняться Бочонку. Тот пыхтит, краснеет, но забирается. Камеру Кире не отдаёт, прижимает к себе. – Ты бы видел, что мы вчера намонтировали! – радостно кричит мне. – Ну и?.. Киря помогает подняться Милке. – Такой эффект с туманом получился, супер! Я на компьютере наложил дымовуху, так за тобой там настоящий студень гонится! Я ему верю. Бочонок и в самом деле умеет делать хорошо. На крыше появляется Алёна. Бочонок копается в камере, готовит её к съёмке. – Наружные сцены не понадобятся, – говорит Киря. – Всё, что вчера наработали, идёт в фильм. Поэтому снимать будем снизу. Первый дубль – ты прыгаешь вниз, в люк. Главное – ногу не сломай. Киря горазд накаркать. – Тьфу на тебя, – говорит Милка, – что ты такое городишь? Киря пожимает плечами. Подхожу к люку, смотрю вниз. Снаружи кажется, что в цеху темно. Ничего почти не видно. Вытягиваю лестницу наверх. – Ты что делаешь? Мы как спускаться будем? – спрашивает Алёна. Опускаю лестницу обратно: не подумал. Бочонок справился с камерой. – Ну, пошли. Они последовательно спускаются. Непонятно, зачем поднимались. Раздаются голоса. Затем лязг убираемой лестницы. Свешиваюсь вниз. – Место хоть расчистили? – А то ж! – отзывается Киря. Этот прыжок я репетировал. Ребята не знают: Киря жутко боится, что я сломаю ногу и не смогу доиграть. – Жду команды, – кричу я. Отхожу, готовлюсь. Нужно подбежать, присесть, упереться рукой, спрыгнуть вниз, чётко приземлиться, можно с кувырком. – Пошёл! – крик. Подбегаю к яме, упираюсь, прыгаю. Чёрт, лететь далеко: кажется, пола вообще не будет. По ноге больно бьёт, приседаю, подпрыгиваю на здоровой ноге, бегу от площадки по переходу к боковой стене цеха. Морщусь от боли, но терплю: лица в этом кадре всё равно не видно. – Снято! – кричит Бочонок. Разворачиваюсь, хромаю обратно. – Что с ногой? – в голосе Кири тревога. – Ничего, ударил немного. Пять минут, и пройдёт. – Давай массаж… – начинает Милка. – Не надо, – отрезаю. – Снимаем дальше. Теперь нужно снять, как я бегу по парапетам и подвесным переходам к крану. На кране держится Алёна, буквально на одной руке (на самом деле она подстрахована, на ней альпинистское снаряжение, она надёжно пристёгнута к крану). Я помогаю ей выбраться. Она говорит, что ждала меня. Я показываю ей шар. Мы спускаемся вниз, дотрагивается до шара, фильм заканчивается. – Бегать сможешь? – спрашивает Киря. Пытаюсь пробежаться по переходу. Нога болит. – Нужно ещё отдохнуть. Можно пока снять диалоги и сцену с шаром. – Идея, – говорит Киря. Я иду первым. За мной гуськом все остальные. Киря – последним. – Стой! – командует Бочонок. – Здесь взялись за руки, идём по этому мосту, потом – по лестнице. Не торопясь. Он целится камерой. Подходит Алёна. Я беру её за руку. Рука у неё тёплая и мягкая. – Куда смотреть? – спрашивает она. – Ну, по ходу движения, как всегда ходите. Ещё несколько секунд. – Пошли! Идём. Это странно – гулять вот так с ней за руку. Непривычно. Приятно. Доходим до лестницы. Спускаемся. Крик: – Снято! Алёна тут же высвобождает руку, точно дотронулась до слизняка. Бочонок спешит к нам, меняет дислокацию. – Теперь по этому мосту – дальше, до поворота. |