Онлайн книга «Посторонним вход воспрещен»
|
– Роза ещё не отошла от нагрузок, – тихо напомнил командиру бортинженер по личной линии. – Я знаю, – сухо ответил ему Маккена. – Но у нас нет выбора. Вацлав. Курс на Северный Крест. [23] Глубина оверспейса – пять тысяч эсвэ. Экипажу – полная упаковка по ЧС-драйву! – Я готов, кэп, – ответил первый пилот. «Черепаха» приблизилась, вырастая в размерах. Стало понятно, что она гораздо крупнее своей напарницы. Длина её от «рогов» до «кончика хвоста» достигала пяти километров. У всех, наблюдавших за ней, снова родилось ощущение, что это не космический корабль, а некое живое существо, оберегавшее доверенную ему конструкцию. – Левиафан! – пробормотал Терёшин. – Старт! – обронил слово Маккена. «Ра», уходивший от врага в обычном режиме, перешёл на «струну». Последнее, что увидели члены экипажа, был пучок молний, протянувшихся от «черепахи» к спейсеру. Сознание людей погасло… * * * Перед глазами перестали кружиться цветные спирали, и Маккена увидел перед собой звёздную россыпь. Тряхнул головой, зажмурился, открыл глаза, но звёздная панорама не исчезла. Обзорная система была включена, и виом в рубке показывал окружающий спейсер космос. – Вышли нормально, – раздался в наушниках шлема голос пилота. – Где? – поинтересовался Маккена. – А хрен его знает, – ответил бортинженер жизнерадостно. – Определяйтесь. – Командир, Роза без сознания, – доложил Успенский. – На вызовы не отвечает. – В медотсек её! – приказал Маккена. – Я сейчас спущусь. Всем стандарт по форме ЧС! Вацлав – контроль функционирования. – Работаем уже. Маккена с минуту рассматривал незнакомые созвездия, вылез из командирского кокона, добрался до лифта, «мускул» которого доставил его в медотсек. Успенский и Терёшин уже были здесь. Сняли с эксперта защитный костюм, уложили безвольное тело в саркофаг реаниматора. Над прозрачной крышкой саркофага высветился столбец разноцветных цифр, указывающих параметры физиологического и психического состояния Розы. – Очень высокое черепное давление, – буркнул инконик. – Сердце работает как насос в режиме форсажа, причём неровно. Мне это не нравится. – Ничего, с кардиокризисом наш эскулап справится, – сказал Терёшин. – Возможно, однако нам ещё прыгать и прыгать. Что же, каждый раз после этого помещать её в реанимацию? – Предложи что-нибудь другое. Оба посмотрели на Маккену. – Вацлав, определился? – вызвал он Хржичку. – Не понимаю, – отозвался драйвер-прима. – Нас вынесло к краю второго Рукава! [24] Мужчины переглянулись. – Слава, побудь здесь, посмотри за ней, – сказал Маккена. – Придёт в себя, поговори, успокой. – Хорошо. Маккена и Успенский вернулись в рубку. Аппаратура кресел по-прежнему не работала, поэтому приходилось ориентироваться с помощью личных инков, чем Хржичка и занимался. На панорамном виоме светилось зелёное перекрестье визира, быстро вспыхивали и гасли цифры и символы, загоралось, перемещалось и делилось на сектора световое кольцо целеуказателя. – Вот, полюбуйтесь. Перед узкой полосой ограничителя рубки выросло объёмное изображение Галактики. Крошечный огонёк на краю Рукава Ориона сделался ярким, стал мигать. Это было Солнце. Вспыхнула и замигала синяя искорка под шаровым звёздным скоплением, обозначавшая положение спейсера. – Ни хрена себе! – поскрёб в затылке Успенский. – Мы же шли прямо к Солнцу! – Девиация, – сказал Хржичка. – Целились мы хорошо, но почему-то не попали в вектор. Может, «червь» сожрал и путевые программы? – Инк ручного режима не повреждён, – сказал Успенский уверенно. – Я проверил. Иначе мы вообще не смогли бы стартовать. – Покопайся в сервере посерьёзней. Отдыхаем сутки, потом отправляемся дальше. С этой точки до Солнца… – Четырнадцать тысяч эсвэ, – сказал пилот. – Как минимум два оверспейса. А вообще хорошо бы уложиться в один. – Вряд ли это достижимо без инк-сопровождения. Мы сейчас в положении команды парусника в море, не имеющего никаких навигационных приборов, кроме глаз. Маккена хмыкнул, оценив сравнение. – Навигационные приборы у нас кое-какие имеются. Но мне не нравится, что «струна» оказалась такой неточной. Что-то здесь не так. Мы не могли отклониться почти на тридцать градусов. На два-три допускаю, но не на тридцать. – Я проверю, – мрачно пообещал Успенский. – Слава, помоги ему. Бортинженер молча активировал ремонтный киб. Роза пришла в себя через час. Диагност определил её состояние как «стабильно тяжёлое», однако медицинская техника спейсера не могла кардинально лечить подобные кардиосиндромы, могла только поддерживать человека в определённом состоянии, и Розу решили оставить в медотсеке под опекой второго пилота. Маккена снова спустился к ней, присел на ложемент реанимационной камеры. Пилот потоптался рядом, вышел. Эксперт была в сознании. Под глазами у неё обозначились тёмные круги, лицо заострилось, в глазах пряталась печаль. – Я вас подвожу, – с тихим сожалением сказала она. – Чепуха, – отмахнулся Маккена, испытав неожиданный приступ жалости к женщине. – С каждым может случиться. – Не с каждым… но со мной никогда такого не случалось. – Это называется «глубокой пространственной несовместимостью». К сожалению, выявляется такая несовместимость только при достаточно частом использовании «струнных» переходов. Вашему организму они противопоказаны. – Я понимаю. Не обращайте на меня внимания, решайте проблему возвращения. Нам обязательно надо вернуться и сообщить о том, что мы узнали. – Вернёмся, обещаю. Я летаю уже двадцать два года, и ещё не было случая, чтобы не вернулся. – Маккена обозначил улыбку. Роза улыбнулась в ответ. – Это правда. Вы женаты, капитан? Маккена помолчал. – Был женат. Давно. – Вы хотите сказать, что сейчас вы вместе не живёте? |