Книга Дырка от бублика, страница 19 – Галина Куликова

Лаппо выразил ей свои соболезнования, и Элла сказала:

— Благодарю вас, но мне бы хотелось узнать о том вечере поподробнее. Мы не могли бы с вами встретиться? Если можно, сегодня.

Любезный Лаппо немедленно назначил встречу, и Элла удовлетворенно откинулась на спинку дивана. Кажется, ее следствие потихоньку продвигается! Интересно, а милиция-то ищет коричневый портфель? Ведь Юлия Юшкина наверняка о нем рассказала! Или следователь думает, что это она, Элла, убив мужа, прихватила портфель с собой?

Прежде чем начать собираться, она позвонила в редакцию Кате Бурцевой, но наткнулась на шефа.

— Послушай, Астапова! — сказал тот строгим голосом. — Что ты там себе позволяешь, а?

— Что? — не поняла Элла.

— Жека жалуется, что ты к нему пристаешь.

— Я-а?!

— Якобы ты терлась об него животом или что-то в этом роде.

Элла мгновенно пошла пятнами, как больная краснухой, и переспросила:

— Значит, он жаловался, да?

— Только ты.., это… Не говори ему ничего. Я для того сказал, чтобы ты о деле не забывала. А так, если хочется, что ж?

Элла хотела швырнуть трубку, но потом вспомнила, сколько сделал для нее Шведов, и смягчилась.

— Ты, Дим, не обращай внимания. В одной квартире с неженатым мужчиной жить не так-то просто!

— А кто тебе сказал, что он неженатый? — огорошил ее Шведов.

— А где ж его жена? — удивилась Элла.

— У него было аж две жены. Обе от него сбежали, и обеих он до сих пор нежно любит.

— Могу себе представить! — воскликнула она, вспомнив совершенно распутную овсянниковскую челку, которую тот постоянно взлохмачивал растопыренной пятерней.

Впрочем, сейчас ей было не до Овсянникова с его женами.

— Дим, позови к телефону Катю.

— Ладно, — согласился Шведов и, немного помолчав, шепотом добавил:

— Ты знаешь, с ней в последнее время происходит что-то странное. С тех пор как все это случилось с тобой, Екатерину нашу будто подменили. У нее постоянно глаза на мокром месте. Чего она так распереживалась?

— Не знаю, — пробормотала Элла. — А я ничего такого не заметила, когда пряталась в редакции…

— Правильно, если сидеть в шкафу, вся жизнь пролетит мимо. В общем, я ее тебе сейчас дам.

Прошло минуты две, и Катя подошла к телефону. Голос у нее был неестественно бодрым.

— Алло! — сказала она. — Наконец-то ты позвонила! Как там у тебя дела, расскажи. Я так волнуюсь… — Она неожиданно прервалась на полуслове и старательно поправилась:

— Мы все очень волнуемся. И Андрей, и Никита…

Элла вкратце рассказала о том, как продвигается ее личное расследование, и сообщила, что через два часа встречается с Лаппо.

— Послушай, ты очень рискуешь! — всерьез разволновалась Катя. — Представляешь, ты подходишь к этому Лаппо, здороваешься с ним, говоришь, кто ты такая, и вдруг с двух сторон к тебе подходят люди в штатском и берут под локотки!

— Думаешь, он после моего звонка обратился в милицию?

— Почему бы и нет, если милиция его, допустим, специально предупредила? Ведь науськивал же следователь Шведова! Полагаю, тебе надо послать на встречу вместо себя кого-нибудь другого. Какую-то женщину. Она подойдет, представится тобой, а ты поглядишь со стороны, что из этого выйдет. Если все нормально и Лаппо не приготовил тебе ловушку, можешь спокойно выйти и все объяснить. У тебя есть кто-нибудь на примете? Я бы предложила свою кандидатуру, но у меня ребенок заболел, шеф отпустил домой, так что я буквально улетаю!

— Я что-нибудь обязательно придумаю, Кать. Кстати, а у тебя-то как, все в порядке? Кроме того, что ребенок заболел?

— Отлично! — воскликнула Катя таким голосом, что сразу стало понятно — она обманывает.

«Шведов прав, — решила Элла. — У Кати что-то случилось». Однако заниматься Катиными проблемами сейчас у нее не было никакой возможности. Поразмыслив немного, она позвонила сестре и после долгой бессодержательной беседы задала вопрос:

— Послушай, Римка, той ночью, когда убили Игоря, ты где была?

— Думаешь, я его убила? — мрачно спросила та.

— Я ведь тебя не спрашиваю, убила ты его или нет! — тотчас вспылила Элла. — Я тебя спрашиваю — где ты была. Что, так трудно ответить человеку, который находится на грани нервного срыва?!

— Я сидела у телефона, — неожиданно покладисто ответила сестра. — Мужики оставили нас с матерью координировать их действия. Но мать тут же подхватилась и тоже убежала на твои поиски. Сказала, зачем мы тут вдвоем будем сидеть, от сидения нервы совсем сдадут. И убежала.

— А Борис в курсе того, где она.., бегала? — осторожно спросила Элла.

— Наверное. Ты же знаешь, они друг от друга ничего не скрывают. Такие голуби!

— Рим, ты не могла бы помочь мне в одном деле?

— Если только не сию секунду. Я освобожусь вечером, устроит?

— А часа через полтора? Буквально на пятнадцать минут?

— Элка, прости, у меня делегация. Если только это не вопрос жизни и смерти…

— Слава богу, пока еще нет.

Лариса Трошина оказалась ее последней кандидатурой. Если и лучшая подруга не сможет вырваться днем с работы, придется рисковать собственной шкурой. На работе ее не было, Элла позвонила домой.

— Я заболела, — прошипела Лариса в телефонную трубку змеиным голосом. — Наверное, ангина. Температурища — ужас! А чего ты хотела?

Элла в двух словах объяснила, чего она хотела, и Лариса тотчас нашла выход:

— Я тебе Ленку пришлю. Она хоть и балда порядочная, но в кризисных ситуациях всегда готова прийти на помощь.

Ленка и в самом деле согласилась выдать себя за ударившуюся в бега вдову Игоря Астапова. В условленное место она явилась скромно одетой — в куртке и черных брюках. Только шапочка на ней была кокетливая — с пушистым помпоном на макушке. Ее невинным глазкам могла бы позавидовать любая актриса-инженю. Даппо обещал встретить Эллу в холле гостиницы.

— Значит, ты подходишь, — инструктировала она Ленку, — и говоришь: здравствуйте, я Элла Астапова. Мы с вами договорились о встрече. Поняла? Если ничего не случится, веди его пить кофе. А если случится и тебя заловят, говори, что меня не видела несколько месяцев. О Лаппо тебе рассказала твоя сестра, а ей — моя сестра. Ну и все остальное, как договорились.

— Этот мужик сказал, что будет держать в руках красную папку? Тогда вон он! — Ленка указала глазами на пожилого дяденьку весьма благообразной наружности.