Книга Дорога в Сарантий, страница 27 – Гай Гэвриэл Кей

Кловис исчез за внутренней дверью. Криспин успел заметить коридор и кухню в его конце, прежде чем дверь снова закрылась.

— Твоя дочь живет в Сарантии? — спросил он.

— Одна из дочерей. Да. Она проститутка.

Криспин снова замигал. Лицо Зотика стало кислым.

— Ну не совсем. Она танцовщица. Это почти одно и то же, если я разбираюсь в тамошнем театре. Я не совсем уверен. Никогда ее не видел. Она мне пишет, иногда. Она умеет писать.

Криспин еще раз взглянул на написанное имя. Ширин. Там стояло также название улицы. Он поднял глаза.

— Она тракезийка?

— Ее мать из Тракезии. Я путешествовал, как уже говорил. Некоторые из моих детей мне пишут.

— Некоторые?

— Многие равнодушны к своему бедному отцу, влачащему одинокую старость среди варваров.

Глаза его смеялись, тон был весьма далек от смысла слов. Криспин по привычке попытался удержаться от смеха, потом перестал сопротивляться.

— У вас было полно приключений в прошлом.

— Умеренное количество. По правде сказать, теперь меня больше волнуют мои исследования. Женщины слишком отвлекали от них. Сейчас я почти освободился от них, хвала всемогущим богам. Я полагаю, что теперь достиг правильного понимания некоторых философов, а это и есть приключение духа. Ты возьмешь с собой одну из этих птиц? В подарок от меня.

Криспин резко поставил чашку, пролив часть напитка на стол. Схватил карту, чтобы она не намокла.

— Что? Зачем вы…

— Мартиниан — мой дорогой друг. Ты — его коллега, почти сын. Ты пускаешься в долгий путь, в опасный город. Если будешь осторожен и сохранишь тайну, одна из птиц будет тебе помогать. Они умеют видеть и слышать. И с ними можно общаться, кроме всего прочего. — Алхимик заколебался. — Мне… будет приятно знать, что одно из моих творений отправится с тобой в Сарантий, в конце концов.

— Замечательно, я буду ходить под аркадами Города, беседуя с общительным соколом, усыпанным драгоценностями? Вы хотите, чтобы меня ослепили вместо вас?

Зотик слабо улыбнулся.

— В этом случае подарок получился бы не слишком приятным. Нет. Надо будет проявлять осторожность, но есть другие способы разговаривать с ними. С той из них, голос которой ты сможешь услышать внутри себя. Тебя никто этому не научит, и я ни в чем не уверен, Кай Крисп. Боюсь, это не в моей власти. Но если ты сумеешь услышать одну из птиц, то она может стать твоей. Мы скоро это узнаем. — Голос его изменился. — Вы все, попытайтесь мысленно поговорить с нашим гостем.

— Что за глупости! — резко возразила сова, прикрепленная к жердочке у входной двери.

— Пустая затея! — произнес желтоглазый сокол на высокой спинке кресла Зотика. Криспин представил себе, как он злобно смотрит на него.

— Вот именно, — подтвердил ястреб, которого Криспин прежде не заметил, с противоположного конца комнаты. — Сама идея непристойна. — Он помнил этот пресыщенный голос. С того самого дня, двадцать пять лет назад. Голоса всех птиц звучали совершенно одинаково. Он невольно содрогнулся. Ястреб прибавил: — Это мелкий воришка. Недостойный того, чтобы с ним разговаривали. Я не желаю оказывать ему такую честь.

— Хватит! Это приказ, — сказал Зотик. Голос его оставался тихим, но в нем появился металл. — Говорите с ним, про себя. Немедленно.

В первый раз у Криспина возникло ощущение, что этого человека следует опасаться. Резкие черты морщинистого лица алхимика изменились, когда он заговорил таким тоном. Его вид и манеры неизбежно напоминали о том, что он в свое время был свидетелем и участником темных дел. И он сделал этих птиц. Эти искусно сделанные вещицы могли видеть и слышать. И говорить с ним. Внезапно до Криспина дошла суть предложения алхимика. Он обнаружил, что крепко сжал кулаки.

В комнате царило молчание. Не зная, что ему делать, Криспин смотрел на алхимика и ждал.

Он что-то услышал. Или ему показалось. Зотик хладнокровно сделал глоток чая.

— Итак? Что-нибудь слышал? — Голос его снова стал мягким.

Никакого реального звука не прозвучало.

Криспин ответил удивленно, борясь с леденящим страхом:

— Мне показалось… мне кажется, я услышал… что-то.

— И что же?

— Похоже, кто-то сказал: «Мыши и кровь».

Со столика у очага раздался пронзительный яростный вопль.

— Нет! Нет-нет-нет! Клянусь обглоданными костями водяной крысы, я с ним не пойду! Бросьте меня в огонь! Скорее умру!

Линон, конечно. Маленький коричнево-серый воробышек, не ястреб, не сова, не царственный желтоглазый сокол и даже не один из похожих на оракула воронов на пыльной книжной полке.

— Ты не совсем живая, Линон, не надо театральных восклицаний. Небольшое новое путешествие пойдет тебе на пользу. Может быть, научит тебя хорошим манерам.

— Манерам? Он сплавил меня чужаку после всех этих лет и еще говорит о манерах?

Криспин с трудом глотнул, искренне напуганный тем, что лежит в основе этого действия, и послал мысль, не произнося ни слова вслух:

— Я этого не просил. Мне надо отказаться от подарка?

— Ба! Недоумок!

Что, по крайней мере, кое-что подтвердило. Он посмотрел на алхимика.

— А ты… ты слышал, что она мне сказала?

Зотик покачал головой. У него было странное выражение лица.

— Должен признаться, мне не по себе. Я делал это всего один раз, и тогда все было иначе.

— По-моему, я… польщен. То есть, конечно, польщен. Но все еще в растерянности. Этого я не просил.

— Давай! Унижай меня!

— Еще бы, — согласился Зотик. Теперь он не улыбался. И, по-видимому, он не слышал птицу. Он вертел в руках глиняную чашку. Сидящий на спинке его кресла сокол, казалось, не сводит с него неприязненного взгляда жестких, блестящих глаз. — Ты вряд ли мог бы попросить то, чего не понимаешь. Или стащить, словно яблоко.

— Это недобрые слова, — заметил Криспин, сдерживая поднимающийся гнев.

Зотик вздохнул.

— Ты прав. Прости меня.

— Мы можем отказаться от этой затеи. У меня нет желания связываться с полумиром. Неужели у всех хиромантов Сарантия есть подобные создания? Я мозаичник. Я хочу быть только им. Хочу заниматься только этим делом, когда попаду туда. Если меня оставят в живых.

Это была почти вся правда. Он должен был еще доставить послание, если сумеет. Он взялся за это поручение.

— Я знаю. Прости меня. Нет, шарлатаны императорского двора или те, кто насылает злые заклятия на возничих по просьбе черни на ипподроме, этого делать не умеют. Я в этом более или менее уверен.

— Никто из них? Ни один? Ты единственный из смертных детей Джада на земле умеешь… делать такие существа, как эти птицы? Если ты умеешь это делать…