Онлайн книга «Повелитель императоров»
Этот человек знал, с чем столкнулся и как себя вести. Он тут же начал бурно извиняться, но недолго, потому что в южных туннелях уже раздавался громкий шум. — Умоляю, разреши мне зайти к тебе, чтобы выразить сожаление подобающим образом. По-видимому, я совершил грубую ошибку, словно какой-нибудь неотесанный провинциал. Моя госпожа, я полон стыда. — Он оглянулся. — И я должен вернуться на поле, а тебе следует — если я могу настаивать, — позволить твоему провожатому увести тебя с этого места, которое через несколько мгновений станет совсем неподходящим для дамы. Они уже слышали грохот колес и взрывы смеха за темным поворотом самого большого туннеля. Скортий ничего не сказал, даже не пошевелился. Кинжал лежал на земле. Он осторожно наклонился и поднял его правой рукой. Протянул Тенаис. Их пальцы соприкоснулись. Она улыбнулась улыбкой тонкой, как лед на северной реке, пока зимний мороз еще не сковал ее надежно. — Благодарю, — сказала она. — Благодарю вас обоих. — и оглянулась через плечо. Лекарь-бассанид стоял там же, где и раньше, на протяжении всей этой сцены. Теперь он вышел вперед с идеально серьезным видом. Сначала он взглянул на Скортия. На своего подопечного. — Ты понимаешь, что твой приход сюда… все изменил? — Понимаю, — ответил тот. — Мне очень жаль. Лекарь кивнул головой. — С этим я бороться не буду. — Он произнес эти слова с категоричной решимостью. — Я понимаю, — сказал Скортий. — И благодарен тебе за все, что ты делал до сих пор. Доктор отвернулся. — Могу ли я сопровождать тебя, госпожа? Ты говорила о прохладительных напитках? — Да, — согласилась она. — Да, спасибо. — Она задумчиво посмотрела на бассанида, словно обдумывая новую информацию, затем снова повернулась к Скортию. — Надеюсь, ты выиграешь этот заезд, — тихо произнесла она. — Судя по рассказам моего сына, Кресенз уже достаточно побед одержал в твое отсутствие. И с этими словами она повернулась и ушла вместе с лекарем по направлению к лестнице и к рядам лотков и прилавков на верхнем уровне. Два возничих стояли и смотрели друг на друга. — О чем это он говорил? — Кресенз указал подбородком на удаляющуюся фигуру лекаря. — Слагал с себя ответственность, на тот случай, если я умру. — А! — Так поступают в Бассании. Ты вышел отлить? Возница Зеленых кивнул. — Я всегда так делаю после обеда. — Я знаю. — Увидел тебя. Подошел поздороваться. Увидел кинжал. Ты истекаешь кровью. — Знаю. — Ты вернулся… окончательно? Скортий заколебался: — Наверное, пока нет. Учти, я выздоравливаю быстро. По крайней мере, так было раньше. Кресенз кисло улыбнулся: — Все мы раньше быстро выздоравливали. Настала его очередь колебаться. В любой момент сюда могли прийти люди. Они оба это знали. — Она не могла бы тебя ударить, если бы ты ей не позволил. — Да, ну, это… Скажи, как твой новый пристяжной? Кресенз несколько мгновений смотрел на него, потом кивнул головой в знак согласия. — Мне нравится. Ваш молодой возница… — Тарас. — Тарас. У этого негодника задатки гонщика. В прошлом году я этого не заметил. — Он ухмыльнулся по-волчьи. — Этой весной я собираюсь задать ему жару. — Не сомневаюсь. Улыбка возницы Зеленых стала шире. — Ты хотел предстать перед публикой в одиночестве, а? Вернувшийся герой один шагает по дорожкам. Клянусь Геладикосом, вот это выход! Скортий сделал лукавое лицо: — Я об этом думал. Но в действительности он думал о женщине, и ее образ переплетался с воспоминаниями детства, как это ни удивительно, и с тем чувством, которое он испытал, глядя ей в глаза, перед тем взмахом ножа. «Тебе следовало мне солгать». Он собирался позволить ей заколоть себя. Кресенз прав. Он чувствовал себя в другом мире, в такое состояние она его ввергла этими сверкающими глазами в пыльном полумраке. Всего несколько минут прошло после этих событий, а они уже казались сном. Он подумал, что этот сон всегда будет его преследовать. Кресенз сказал: — Не могу позволить тебе такой выход. Извини. Спасти твою проклятую жизнь — одно дело. Пустяк. Но позволить тебе вот так вернуться — другое дело. Это сильно подорвало бы боевой дух Зеленых. Пришлось улыбнуться. Он снова на Ипподроме. В особом мире, созданном внутри большого мира. — Я понимаю. Тогда пойдем вместе. Они пошли вместе как раз в тот момент, когда первые танцоры появились из темноты туннеля слева от них. — Кстати, спасибо, — прибавил Скортий, когда они подошли к двум служащим в желтых одеждах у ворот. «Надеюсь, ты выиграешь этот заезд», — сказала она. После того как доктор официально снял с себя ответственность на тот случай, если он себя угробит. Она пришла под трибуны с кинжалом. Она пришла на Ипподром с кинжалом. Она знала, что говорит. «Ты же не думаешь, что я надолго задержусь после тебя». Он давно думал, еще не зная ее по-настоящему, что под этой прославленной сдержанностью скрывается нечто необыкновенное. Потом он самонадеянно считал, что нашел это нечто и понял его. Он ошибался. Там было намного больше. Следовало ли ему это знать? — Спасибо? Не стоит благодарности, — ответил Кресенз. — Здесь слишком скучно без тебя — выигрывать у детей. Имей в виду, я хочу продолжать выигрывать. И когда они миновали двух стражников, прямо перед тем как шагнули вместе на яркий песок, под взоры восьмидесяти тысяч зрителей, он без всякого предупреждения изо всех сил ударил раненого локтем в левый бок. Скортий задохнулся и зашатался. Мир закружился, кровавая пелена застлала глаза. — Ох! Прости! — воскликнул Кресенз. — Ты в порядке? Скортий согнулся пополам, прижимая руки к боку. Они уже стояли у выхода. Еще пара шагов, и их увидят. Содрогнувшись от колоссального усилия, он заставил себя выпрямиться и снова зашагал вперед, собрав всю силу воли. Он все еще отчаянно задыхался. Услышал, как в бреду, первый рев с ближайших к нему трибун. Началось. Шум нарастал, нарастал, катился вдоль первого отрезка прямой, подобно волне, звук его имени. Кресенз был рядом с ним, но это оказалось ошибкой с его стороны, так как звучало только одно имя, снова и снова. Вопль. Скортий пытался дышать, не теряя сознания, продолжать двигаться, не сгибаться пополам, не прижимать руку к ране. — Я ужасный человек, — весело произнес рядом с ним Кресенз, махая рукой толпе, словно это он лично вернул из мертвых второго возницу, как некий герой из древних сказаний. — Клянусь Геладикосом, ужасный. |