Онлайн книга «Кардонийская рулетка»
|
Я купил лимонаду, но он оказался теплым и оттого — безвкусным; помял шляпу — у стенда с многоствольным электрическим пулеметом случилась небольшая давка; уже собрался уходить, но неожиданно встретил Гатова…» Из дневника Андреаса О. Мерсы, alh. d. — Неужели вы не слышали, синьорина? — притворно удивился молоденький лейтенант верзийской армии — бордовый парадный мундир не оставлял сомнений в его национальной принадлежности. — Эту новость обсуждает весь Герметикон: профессор Туркенбаум провел успешные испытания «лучей смерти», и скоро все оружие, которое вы видите здесь, устареет. — Как можно? — притворно изумилась девушка. Оружейные новинки красавицу не волновали абсолютно, а вот симпатичный офицер из Ожерелья — очень, и ради интрижки она была согласна слушать что угодно. — Какие ужасные лучи! — «Лучи смерти», синьорина. — Но почему их придумал какой-то Филькентрахен… — Туркенбаум. — …а не гениальный Гатов? — Потому что слава Гатова чрезмерно раздута, — махнул рукой лейтенант. И повернулся к невысокому механику, который скромно стоял у стенда, вытирая испачканные в масле руки ветошью. — Скажи, гм… милейший, где тут ближайшая ресторация? — Налево, направо, прямо, прямо, налево, налево, направо. — Гм… спасибо. — Всегда пожалуйста, добрый синьор, но за спасибо даже птички в лесу не поют. — А за что же? — За взаимность. Девушка залилась краской, и лейтенант поспешил сказать болтливому человеку серебряное спасибо. — Благодарствую! — Механик ловко поймал брошенную монетку, белозубо улыбнулся и повернулся к бредущему вдоль стенда алхимику. — Здорово, доктор! — Э-э… — Удивленный Мерса никак не ожидал, что к нему кто-нибудь обратится, остановился, прищурился, а затем удивился еще больше: — Павел? Что вы тут делаете? — Действительно, что? — насмешливо отозвался магистр. Алхимик понял, что сморозил глупость, и смутился окончательно. — Э-э… — Да ладно, все в порядке. Посещение «Костерка» не сильно отразилось на внешности известного ученого: ссадина над бровью, еще одна — на скуле и ободранные костяшки. Как с грустью заметил Энди, даже в простецких забавах дважды магистр был куда опытнее его, единожды доктора, щеголявшего опухшим носом и приличных размеров синяком под глазом. Синяк, несмотря на все усилия Хасины, до сих пор не потерял здоровой синевы, однако ни Гатов, ни подошедший Бааламестре обсуждать полуразрушенную физиономию алхимика не собирались. — Мерса! — Э-э… Привет… э-э, Каронимо. Ради выставки Каронимо приоделся: напялил странного вида башмаки до колен, странную черную робу с белым — откуда он его взял? — жилетом и чудовищный цилиндр с цветком «домохозяйка плачет». А поверх робы — неизменный кожаный жилет. — Ты какой Мерса? Нет, подожди, не отвечай, я постараюсь угадать сам! — Бааламестре сдавил виски ладонями и напряженно посмотрел на алхимика. — Сам, сам, сам… — Монетку брось, — посоветовал Гатов, протягивая приятелю честно заработанную деньгу. — Не мешай! К некоторому удивлению Мерсы, ученые держали себя с ним не просто дружелюбно, а как со старым или даже старинным приятелем — весьма неожиданно для одного дня знакомства. А вот четверо крепких парней в дешевых серых костюмах разглядывали алхимика с агрессией цепных псов. — Дагомаро после вчерашнего приставил, — усмехнулся Павел, перехватив взгляд Мерсы. — Сказал, что никому не позволено бить меня по голове. — Энди! — выкрикнул Каронимо. — Ты — Энди! Толстый палец уперся алхимику в грудь. — И что э-э… теперь? — Придется заплатить. — За что? — изумился Мерса. — Я ведь угадал! — Э-э… — Это же Энди, брат, — укоризненно протянул магистр. — Шути осторожнее. — Могу вообще не шутить, — притворно обиделся Бааламестре и тут же осклабился: — А хорошо вчера размялись, чтоб меня пинком через колено! И те двое, что потом пришли, ничего не испортили. — Я правильно понял, что один из них — твой шиф? — уточнил Гатов. — Бедокур, — кивнул Мерса. — Тот, что с косичками, амулетами и э-э… не в военной форме. — Крепок, — с уважением произнес Каронимо. — За таким шифом как за каменной стеной. А второй кто? — Глыба Штокман — шифбетрибсмейстер с «Дер Каттера», — ответил алхимик. И зачем-то добавил: — Мы с ними э-э… в «вышибалу» играли в прошлом порту. Прозвучало по-мальчишечьи, но Бааламестре оценил: — А теперь подружились? Нормально. — Как тебе, кстати, наша малышка? — Гатов похлопал рукой по боку бронетяга. — Впечатляет? Они встретились у стенда с огнеметной «Азундой», но не спереди, где толпилась публика и громко вещали инженеры, а с обратной стороны, где огромный бронетяг выглядел хоть и внушительно, но уже не так грозно. — Э-э… Да. То есть не знаю. — Не знаешь? — удивился магистр. — Э-э… — Стояла задача: повысить дальность стрельбы при сохранении поражающих свойств. — И точности, — уточнил Бааламестре. — И ее тоже, — кивнул Павел. — На первый взгляд — ничего особенного, учитывая размеры устройства, но начать пришлось… — Со смеси, — машинально произнес Мерса. — Вам понадобилась другая смесь. — Правильно, — быстро отозвался магистр. — А что мне пришлось изменить? Но алхимик уже опомнился, сообразил, что его легко и непринужденно вывели на профессиональный разговор, и умолк. Не потому, что не хотел поддерживать ученый диалог с самим Гатовым — как раз это было весьма лестно, — просто Энди не понимал, для чего такой разговор понадобился. И решился на прямой вопрос: — Тебе нравится создавать оружие? Бааламестре крякнул, и в его глазах мелькнуло изумление, словно алхимик поступил так, как от него совсем не ожидали. Павел же владел собой лучше и ответил спокойно: — Нет, не нравится. — Тогда почему создаешь? — Ты меня обвиняешь? — Э-э… интересуюсь. — Не такой уж ты и мямля, — хихикнул Каронимо. — Иногда э-э… получается. — Энди поправил очки. — Ответ будет? И ответ, к некоторому удивлению алхимика, был. И ответ честный: — Я обещал Винчеру пять лет жизни, — негромко произнес Гатов, глядя Мерсе в глаза. — Фактически — пять лет рабства. Мне щедро платят, мне оставляют патенты, но придумываю я только то, что от меня требуют. — Ученый выдержал коротенькую паузу, а затем, предвосхищая следующий вопрос, сказал: — Я многим обязан Винчеру. |