Книга Кардонийская рулетка, страница 97 – Вадим Панов

— Мое второе имя — Авессат, — ответил директор-распорядитель, пристально глядя на Бааламестре.

— А вот у меня второго имени нет, — с печалью в голосе поведал Гатов.

— Судя по отвлеченному вопросу, вы находитесь в замешательстве, — улыбнулся Арбедалочик, не спуская глаз с поникшего Каронимо. — Вам требуется время.

— Вопрос не отвлеченный, — не согласился Гатов. — Я услышал ответ и посмотрел на собачку, больше меня ничего не интересует.

И одним глотком допил воду.

— Вы уверены?

— Я уважаю тех, кто покупает у меня патенты, не выставляя условий, и презираю воров, — громко ответил ученый. — А самое главное: у Компании не хватит золота, чтобы выплавить для меня клетку. — Павел поднялся. — Прощайте.

— Было приятно познакомиться, Абедалоф, — хихикнул пришедший в себя Каронимо. — Вы выглядите точно как на фотографиях…

— Он знает!

— В лучшем случае — подозревает, — покачал головой магистр. — И то я не уверен.

— «Вздрогнут миры»! Это очевидный намек.

— Ты паникуешь, брат.

Они ехали в автомобиле — в роскошном лимузине, предоставленном в распоряжение магистра, они отгородились от шофера стеклянной перегородкой, заперлись, но все равно говорили на хансейском диалекте универсала, который использовали всегда, когда не хотели быть понятыми.

— Что будем делать? — Бааламестре растерянно посмотрел на друга. — Расскажем консулу, что Арбедалочик подозревает о существовании бомбы?

— Нельзя.

— Почему?

— Последние месяцы Винчер находится под огромным давлением, но все равно верит в победу, — объяснил Павел. — Он думает, что в самый напряженный момент достанет из рукава бомбу, и все немедленно склонят головы. Он еще не понимает, что одержит тактическую победу — над Приотой, но на него тут же насядут адигены и галаниты. Кардония хороший, в меру развитый мир, но ей не позволят в одиночку владеть таким оружием. Как только Винчер объявит о существовании бомбы, предыдущие неприятности покажутся ему цветочками. И нам тоже.

— Нам? — прищурился Бааламестре.

— Наши головы, брат, дороже всех богатств Герметикона, — грустно усмехнулся Гатов. — Как только Винчер это поймет, он запрет нас в Мелепорте.

— Пока не запер.

— Потому что мы все еще друзья. Потому что он все еще хороший, а главное — уверенный в победе человек. Но когда его загонят в угол, Винчер продаст нас тому, кто больше заплатит.

— Мы не рабы.

— А Дагомаро не рабовладелец, но жизнь есть жизнь, брат: Винчеру выкрутят руки, он нас продаст, а мы ничего не сможем поделать. — Павел откинулся на кожаную спинку дивана. — Так будет.

— Не надо было придумывать эту хренову бомбу.

— Это была интересная задача.

— Что верно, то верно.

А у них не было принято отказываться от интересных задач. Дагомаро бредил «стратегическим превосходством», постоянно повторял, что небольшое население Ушера и зависимость от приотского продовольствия делают архипелаг уязвимым, и просил сверхоружие. Для защиты.

Теперь бомба создана, однако проблем только прибавилось. Во всяком случае, на взгляд ученых.

— Нужно сматываться с Кардонии, — вздохнул Каронимо. — И чем быстрее, тем дальше.

* * *

— Мерса!

— Ну? — сквозь зубы ответил алхимик. — Что?

Отвлекаться Мерсе было противопоказано: он балансировал на стремянке, что стояла на узеньком балкончике, прилепленном к башне маяка метрах этак в семидесяти от земли, и осторожно менял заряды в одной из уже установленных батарей. Вниз алхимик старался не смотреть.

— Ты еще Олли?

— Сам подумай.

— Не могу думать, высокая температура мешает. — Бабарский озабоченно потрогал себя за лоб, вздохнул, но мужественно продолжил заниматься неотложными делами. — Все подготовил?

— Не мешай.

— Не отмахивайся! Я не муха!

Отмахнуться от надоеды алхимик не мог при всем желании — руки ему требовались для дела, поэтому он коротко ответил:

— Ты — хуже.

— Думай, что говоришь.

— ИХ, отстань! — взмолился Мерса. — Не видишь, я стараюсь, чтоб тебя в алкагест окунуло?!

— Стараешься, чтоб меня окунуло?

— Нет. — Алхимик понял, что Бабарский не уйдет, пока не получит ответы, и, признавая поражение, уныло осведомился: — Что?

— У тебя все готово?

— В какой-то мере.

Безумная идея, которую выдал насосавшийся зеленого «ликера» Квадрига, воплотилась в жизнь, и все благодаря неукротимой энергии вечно чихающего Бабарского.

Для начала ИХ засадил Мерсу за подготовку смесей. Уговорил Бедокура помочь, согласившись дать несчастному два часа на сон. Испросил в муниципалитете разрешение устроить грандиозный фейерверк на маяке и получил отказ. Растрезвонил на весь город, что в полночь на маяке состоится грандиозный фейерверк. Спросил у Мерсы, почему ничего не готово. Разбудил Бедокура. Ухитрился удрать от Бедокура. Получил в муниципалитете разрешение устроить на маяке фейерверк. Получил угрозы от полиции и администрации порта. Разбудил Бедокура. Привез на маяк рабочих. Привез на маяк десять ящиков взрывчатых веществ. Привез на маяк других рабочих. Дал взятку начальнику порта, пообещав организовать у маяка круглосуточное дежурство пожарного расчета. Дал взятку брандмейстеру. Растрезвонил на весь город, что во время фейерверка маяк может быть разрушен до основания…

— А если мы и в самом деле его опрокинем? — поинтересовался Мерса.

— Не волнуйся, — махнул рукой Бабарский. И шмыгнул носом. — Маяк застрахован.

— Правда? — Олли обрадовался так сильно, что чудом сохранил равновесие.

— Ну ты и дубина! — восхитился Бабарский. — Конечно же, нет. Если опрокинешь или еще как-нибудь поцарапаешь, будешь выплачивать полную стоимость из жалованья. Я прослежу.

— ИХ!

— Поторапливайся, люди начали собираться. — Суперкарго чихнул и озабоченно посмотрел вниз, на площадь. Его знаменитая акрофобия включалась исключительно по требованию.

— До полуночи еще три часа.

— Проведи их с пользой.

— Если мне не будут мешать.

— Я тебе помогаю.

— Пошел вон! — буркнул алхимик, возвращаясь к работе.

— Не груби! У меня слабые нервы.

«Если вы думаете, что подготовить за один день „грандиозный фейерверк“ легко, то вы веселый, наивный и туповатый оптимист, ничего не умеющий и ничего не понимающий. Я, в отличие от вас, с самого начала знал, что впутываюсь в крайне сложное предприятие, но отказаться, чтоб меня в алкагест окунуло, не мог. Особенно после того, как мессер счел затею „любопытной“.