Онлайн книга «Таинственная история заводного человека»
|
— Оф корс! [186] — И всё это время, думая, будто действует сама, она выполняла твои команды. Скажи мне: что ты чувствуешь, так точно предвидя собственную смерть? — Я вижу убийство. Вижу смерть. Это очень… печально. — Как скоро? Я имею в виду, с твоей точки зрения. — Через два года. — То есть ты сейчас говоришь из тысяча девятьсот четырнадцатого? — Йес. Но надо сказать тебе: я разработать немного другое… хм-м… расписание для нас обоих. Свою смерть я отложить: твоя будет намного быстрее, йес? — Ноу, — возразил Бёртон. Распутин злобно хихикнул. Ручейки крови, вытекавшие из Блаватской, превратились в редкие капли. Королевский агент знал, что женщина близка к смерти. — Ну, тогда позволь мне немного пофантазировать, — сказал Бёртон. — Ясновидение открыло тебе обстоятельства будущего предательства и твоей смерти, а также последующую за этим судьбу России. Ты мог бы спасти себя, уничтожив убийц, но всё равно останется Германия, останется канцлер Ницше, и, скорее всего, появятся новые убийцы. Вот почему в поисках способа изменить ход войны ты проследил ее историю до самого начала: ты хочешь не только помешать собственному убийству, но и избежать несчастья, которое постигнет твою страну после него. — Совершенно точно, май фрэнд! — Знаешь, так уж получилось: именно в тот момент, когда ты смотрел назад, мадам Блаватская смотрела вперед. — Йес. Мы соприкоснуться. — И ты внедрил свое астральное тело в ее сознание. — Йес, это совсем просто. Здесь, в будущем, у меня есть Глаз Нага — с его помочь я переселяться в женщину. — И тут тебе повезло: она оказалась как раз в той точке истории, где были посеяны семена войны, прости мой невольный каламбур. — Каламбур? Уот из ит? [187] — Я имею в виду Ричарда Спрюса, евгеника: он изменил растения и тем самым вызвал опустошение Ирландии, за чем последовало его бегство в Германию вместе со многими другими евгениками. — Ну, да. — А что с Глазами, Григорий? Ты сказал, у тебя есть один? — По ходу войны камень из Камбоджи и камень из Африки использоваться для… э-э… райзинг? [188] — Расширения. — Йес… расширения сознаний. У меня африканский Глаз. У Германии — другие. А южноамериканский — ноу: в мое время его так и не нашли. Я заставлять Блаватская искать его. — И это привело ее к Тичборнам. Итак: африканский камень был найден, верно? Очень интересно. — Найден тобой. — То есть? — Не иметь значения. Я это меняю: ты умирать сегодня! — И не подумаю! — Поздравляю тебя, май фрэнд, — мерзко рассмеялся Распутин, — ты меня очень… хм-м… впечатлить! Речь ты давать Блаватской — очень интересно: никто не мочь сделать будущее, какое хотеть. Может быть, правда. Но я, Григорий Распутин, уже в будущем! Как бы я ни изменять прошлое — я есть в будущем. А ты — умирать. Ты — не находить африканский Глаз. Однако я имею африканский Глаз. Это… хм-м… большой парадокс, йес? — Вот ведь какая интрига, — задумчиво сказал Бёртон. — Эдвард Оксфорд отправился в собственное прошлое и случайно стер себя из будущего — ты же хочешь изменить прошлое, оставаясь в будущем. Независимо от того, что́ произойдет здесь, последствия никогда не будут угрожать твоему существованию там: иначе каким образом ты смог бы влезть сюда? — Королевский агент подошел ближе к черному алмазу. — Наверное, ты чувствуешь себя непобедимым? — спросил он. — Никто не мочь остановить меня! — Неужели? — Бёртон протянул руку к камню. В то же мгновение его рука окостенела. — Йес, мой враг, даже ты! Теперь, когда жизнь Блаватской кончаться, я завладеть твой. Ты очень близок к премьер-министру, йес? Очень хорошо: через тебя я убью Пальмерстона! Сверкающее бесформенное привидение отделилось от разбитого черепа Блаватской и заскользило вниз по серым полосам, сотканным из ее волос и мозга. Бёртон сумел только пошевелить губами: — Может, я и не могу остановить тебя, Григорий, зато могу предостеречь: держись подальше от Глаза! В его сознании зазвучал голос с русским акцентом: «И не подумаю! Алмаз — это будет… родуэй?» [189] — Мост. «Йес. По нему я войду в тебя!» Призрак подлетел к алмазу и втянулся в него. Из камня вышло длинное щупальце энергии и потянулось к Бёртону, холодные пальцы сжали его мозг. Напрягшись, королевский агент сумел повернуть голову и посмотреть на своего слугу: — Сейчас самое время! Заводной человек с Трафальгарской площади сбросил с себя притворную неподвижность, кивнул головой, похожей на банку, протянул механическую руку и сорвал Глаз Нага с постамента из эктоплазмы. «Что? Игрушка двигается?» Реакция Распутина вызвала взрыв энергии эктоплазмы. Волна загадочной субстанции пронеслась по помещению, ударила в грудь Бёртону и обхватила всё его тело. Он закричал от боли и упал на колени. Шторм слегка успокоился, но волны эктоплазмы продолжали биться в стены библиотеки. «Почему я не мочь остановить его? Такие штуки не работать рядом с Распутин, если я не разрешать им!» Бёртон встал на ноги. — Блаватская случайно выдала твою тайну, Григорий. Она показала мне свое видение будущего, и я увидел твой трюк в приемной: револьверы испортились как раз в тот момент, когда британские агенты напали на тебя. И я задал себе вопрос: боится ли эта женщина убийц? Ответ: нет, не боится. Из этого я заключил, что остановила часы, ослабила пружины и заклинила курки револьверов вовсе не она. «Но ведь это заводная машина, йес? Как же она работает?» — Силой воли. Позволь представить тебе философа Герберта Спенсера — одного из самых замечательных интеллектуалов, которых я когда-либо встречал в своей жизни! «Человек? Это не человек!» — Телесно — нет. Но в момент его смерти рядом с ним были семь фрагментов камбоджийского камня — и его интеллект запечатлелся в них. Сейчас эти фрагменты вставлены в бэббидж — устройство, предназначенное для работы с информацией, которую они содержат. Другими словами, ты видишь перед собой разумную машину. Она обладает силой воли, вполне достаточной, чтобы сопротивляться твоим попыткам помешать ей работать, и может делать намного больше. Ты знаешь легенду о Кумари Кандам? |