Книга Ночной шторм, страница 8 – Юхан Теорин

— Нет, — ответил тот.

Наркотик, называемый «лед», братья привезли с континента на продажу и для собственного потребления. Эти кристаллы будоражили, но, если Хенрик употреблял больше дозы за вечер, он начинал трястись как осина. Мысли в голове путались, и он не мог заснуть.

Он не считал себя наркоманом, хотя от дозы редко отказывался.

У Томми и Фредди явно таких проблем не было, или они не планировали сегодня спать. Братья закинули кристаллы в рот прямо вместе с салфеткой и запили водой из пластиковой бутылки. Томми надавил на газ. Машина обогнула дом и выехала на пустую дорогу.

Хенрик взглянул на часы: почти половина первого.

— К сараю? — спросил Томми.

Выезжая на проселочную дорогу, он послушно притормозил перед знаком, хотя дорога была пустая, и повернул на юг.

Через десять минут Хенрик сказал:

— Поверни здесь.

Не видно было ни машин, ни людей. Томми припарковал машину вплотную к сараю.

У моря было темно, как в пещере, только вдали моргали маяки Олуддена.

Хенрик открыл дверь и услышал шум моря. Звук шел от свинцово-черной воды; он напоминал ему о дедушке, который умер прямо на этом месте шесть лет назад. Алготу было восемьдесят пять лет, и сердце у него было слабое, но он все равно заставил себя подняться с постели и на такси доехал сюда холодным зимним днем. Шофер высадил его на дороге, и там, видимо, и случился инфаркт, но Алготу все равно удалось добраться до сарая, у дверей которого его и нашли мертвым.

— У меня есть идея, — сказал Томми, когда они в свете карманных фонариков выгружали краденое. — Послушайте и скажите, что вы думаете.

— Ну? — произнес Фредди.

Томми потянулся и достал что-то из грузовика. Это напоминало вязаную шапку.

— Мы нашли это в Копенгагене, — сказал он.

Он посветил на ткань фонариком, и Хенрик понял, что это была специальная шапка грабителя с прорезями для глаз и рта.

— Предлагаю в следующий раз надеть их, — сказал Томми, — и попробовать взять не только дачи.

— Что ты имеешь в виду?

— Жилые дома.

В темноте воцарилась тишина.

— Супер, — наконец выдохнул Фредди.

Хенрик стоял, глядя на шапку и не в силах произнести ни слова.

— Я знаю, это рискованно, — продолжил Томми. — Но и прибыльнее тоже. На дачах никогда нет ни денег, ни украшений… В отличие от обычных домов. Конечно, сперва спросим Алистера. И разумеется, брать будем только дома без сигнализации.

— И никаких собак, — прибавил Фредди.

— Ясное дело. Чертовы собаки нам ни к чему. И никто не узнает нас в шапках, — сказал Томми и обратился к Хенрику: — Что думаешь?

— Не знаю.

Дело было не в деньгах: у Хенрика была хорошая работа столяра. Нет, ему нужен был адреналин.

— Мы с Фредди пойдем на дело вдвоем, — сказал Томми. — Так мы поимеем больше бабла.

Хенрик покачал головой. Он привык сам решать, когда начинать дело и когда заканчивать.

Вспомнив корабль в бутылке, разбитый об пол, он произнес:

— Я с вами. Только без жертв и лишнего шума.

— Каких жертв? — спросил Томми.

— Я о хозяевах дома.

— Они будут спать, а если проснутся, будем говорить по-английски. Так они решат, что мы не из этих мест.

Хенрика эти слова не убедили, но, кивнув, он накрыл краденое брезентом и запер сарай на замок.

Они сели в грузовик и поехали на юг в сторону Боргхольма.

Через двадцать минут они были в городе, освещенном фонарями. Осенние тротуары были так же безлюдны, как и проселочные дороги. Томми снизил скорость и припарковался рядом с домом, в котором жил Хенрик.

— О'кей, — сказал он. — Увидимся через неделю. Вторник подойдет?

— Хорошо, — кивнул Хенрик, — но я сначала съезжу проверить место.

— Тебе нравится ездить одному?

Хенрик кивнул.

— Ладно, — согласился Томми, — но не торгуй вещами, мы сами найдем покупателя в Кальмаре.

— Хорошо, — сказал Томми и захлопнул дверцу. Он подошел к подъезду и посмотрел на часы. Полвторого. У него было пять часов сна до начала рабочего дня.

Он подумал о домах, где люди спокойно спали. Жилые дома.

Если что-то случится, он просто сбежит. Если кто-то проснется, он просто сделает ноги. А братья с их духом в стакане пусть сами выкручиваются.

3

Тильда Давидсон сидела в коридоре дома престарелых в Марнэсе возле двери, ведущей в комнату своего пожилого родственника Герлофа. В руках она сжимала сумку с диктофоном. Тильда была не одна. На диване в другом конце коридора сидели две седые старушки, видимо в ожидании кофе.

Старушки болтали без перерыва, и Тильда невольно подслушивала их разговор. Они явно были чем-то обеспокоены, и разговор то и дело перемежался вздохами.

— Они все стараются уехать за границу, — жаловалась одна женщина другой. — Один за другим едут. Чем дальше, тем больше.

— Да, они много могут себе позволить, — говорила другая старушка.

— И покупают они самое дорогое, — продолжала первая. — Я на прошлой неделе позвонила дочери, и та сказала, что они снова покупают машину. «Но ведь у вас уже есть машина», — удивилась я. А дочь сказала: «Да, но все наши соседи в этом году сменили машины».

— Им нужно все покупать и покупать…

— И родителям они не звонят.

— Вот именно. Мой сын никогда не звонит. Даже в мой день рождения. Всегда я ему звоню первой, но у него нет времени со мной разговаривать. Он или собирается уходить, или смотрит телевизор.

— Телевизоры им тоже надо покупать постоянно… И обязательно большой дом…

— И холодильник…

— И плиту…

Дальше Тильда не слушала, потому что дверь комнаты Герлофа распахнулась.

Его спина была немного согнута, колени подрагивали, однако он улыбался. Это была улыбка пожилого, но счастливого человека, и Тильде показалось, что никогда еще взгляд Герлофа не был таким ясным.

Герлоф, родившийся в 1915 году, отметил свое восьмидесятилетие в Стенвике вместе с дочерьми. Старшая дочь, Лена, была с мужем и детьми, младшая, Юлия, — с новым мужем и его тремя детьми. В тот день из-за приступа ревматизма Герлоф вынужден был просидеть в кресле весь праздник, но сегодня он стоял в дверном проеме, одетый в жилет и темные габардиновые брюки, опираясь на трость.

— Прогноз погоды закончился, — сказал он.

— Вот и отлично.

Тильда поднялась. Ей пришлось ждать в коридоре, потому что Герлоф слушал прогноз погоды. Тильда не понимала, почему это так важно: не будет же он выходить на улицу в такую погоду. Видимо, Герлоф никак не мог расстаться с привычкой слушать прогноз погоды, приобретенной в те годы, когда он был капитаном.