Книга Эми и Исабель, страница 39 – Элизабет Страут

— Надо бы ему написать статью под названием: «Почему я — Старый Хрен. Психиатрические исследования Дж. Берроуза — Тошнилиуса, д. м. н.». — Стейси приподняла волосы, проветривая шею. — Ну и жара — охренеть! Тебе повезло с волосами, они и в жару выглядят нормально. Мои похожи на хвост, привешенный к заднице кобылы.

Эми хотела бы пригласить Стейси к себе домой в какой-нибудь выходной, но чем они будут заниматься в этом глупом домишке? На бархатцы любоваться?

Стейси открыла пакет молока и откинула голову. Глотнула несколько раз и сказала:

— На днях я встретила Мэрианн Бамбл с ее мамашей. Ты видела когда-нибудь ее мать?

Эми покачала головой.

— Вылитая Мэрианн, чудная, добрая. И так же обмахивает лицо ладошкой, как и Мэрианн.

— Как нелепо.

— Ага. Молоко теплое. — Стейси скорчила рожу.

Эми курила, глядя, как Стейси выливает молоко на землю. Белая лужица растекалась ручейками, вьющимися в грязи между листьями, и помалу темнела, просачиваясь в землю. Эми уже скучала по Стейси, казалось, что подруги уже нет рядом.

— Интересно, похожа ли я на мою настоящую мать, — сказала Стейси и затянулась, — потому что если все похожи на матерей, то какой, к чертовой бабушке, смысл в жизни?

Едва Эми оказалась в машине рядом с мистером Робертсоном, все показалось более обыденным, чем всегда, хотя на этот раз уроки закончились раньше и они раньше встретились. Солнце стояло высоко и палило с белых небес.

— Мы будем встречаться летом? — выпалила она, как только они выехали с парковки.

Мистер Робертсон взглянул на нее, ничуть не удивившись.

— Я очень надеюсь на это, — сказал он.

— Ну, я же с понедельника выхожу на эту дурацкую работу.

Он кивнул, притормозив у знака «стоп».

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он, чуть коснувшись ее руки.

Она отвернулась, позволяя ветру из открытого окна забавляться ее волосами, она сжала хвостик в кулаке и водила им, как метелкой, по оконной раме. В первый раз она чувствовала, что они вот-вот поссорятся. Раньше это казалось невозможным.

Да и теперь это было невозможно, она не находила для этого слов, хотя и чувствовала, глядя из окна на проносящийся пейзаж, что страшно раздражена: ведь после всех этих поцелуев в лесу он так ничего и не сказал ни о своей жене, ни о себе в связи с их отношениями («Кроме россказней о его прошлом», — подумала она сердито), ничего о важном, ничего о своих планах и надеждах на их совместное будущее.

После долгого молчания, когда он свернул с Двадцать второго шоссе и остановился под деревьями в рощице недалеко от лесной дороги, Эми спросила:

— Вы себя хорошо чувствуете?

— Прекрасно, — ответил он и, вытащив ключ из зажигания, снова коснулся ее руки.

Но он и в правду выглядел рассеянным и молчал все время, и все шло не так, как обычно. Когда он целовал ее, когда обнимал, она чувствовала, безразлично и просветленно, только уколы еловых иголок под голыми ногами и прерывистое, глубокое дыхание человека, который ритмично двигался на ней.

Они оба вспотели. Обнимая его, она чувствовала, как взмокла на спине его мятая рубашка. Наконец он перекатился на спину и сказал, глядя в небо:

— Я думаю, мы оба понимаем, что это был не самый лучший день.

Она ничего не ответила. Помедлив, он протянул ей руку и помог встать. Они вернулись к машине.

— Тебе надо бы поступить в Бостонский колледж, — сказал он вдруг.

Она ничего не ответила и, стряхнув иголки с ног, села в машину.

Он осмотрел царапину на двери и тоже сел в машину спиной к двери, устроив локоть на рулевом колесе. Другой рукой он провел по внутренней стороне ее руки и улыбнулся, когда заметил, что Эми покрылась гусиной кожей.

— Ты дрожишь, — сказал он, — а ведь жарко.

Он ей почти разонравился. Она закрыла глаза, вздрагивая. Приборная доска в молочном свете казалась пыльной. Собственная кожа казалась Эми липкой и скользкой.

— Эми, — сказал он, — ты ведь знаешь, что всегда будешь любима?

Она взглянула на него. Сегодня она молчала слишком долго, но его глаза, добрые и печальные, заставили ее сказать:

— О боже, это звучит как прощание.

Он прижал к себе ее голову, шепча:

— Нет, нет, нет! — и, гладя ее волосы, добавил: — Мы что-нибудь придумаем, малышка Эми Гудроу.

Она потянулась к нему, готовая снова целоваться, но, казалось, в его намерения поцелуи не входили, он хотел просто смотреть на нее. Так что она села, стыдливо уставившись на свои ладони, лежащие на коленях.

— Эми, — попросил он тихо, — сними блузку.

Она встрепенулась, посмотрев на него изумленно. Он наблюдал за ней через полуопущенные веки. Она медленно расстегивала пуговицы, плоские и сияющие, одна из них сверкнула на тусклом солнце.

Эми наклонилась, снимая помятую блузку: сначала одна рука, потом другая, две сосновые иголки еще торчали в легкой ткани. Он взял блузку и вытащил иголки, а потом аккуратно свернул ее, прежде чем положить на заднее сиденье. Она сидела перед ним в лифчике из «Сирса» — простом белом лифчике с крохотной аппликацией-маргариткой между острых чашек.

Пот выступил у нее на лице, и когда он посмотрел на нее, она обтерла рот ладонью и отвела взгляд.

— Сними это тоже, — сказал он совсем тихо, низким, рокочущим голосом.

Она вспыхнула, ей стало еще жарче в разжаренной солнцем машине. Даже веки у нее вспотели, а глаза будто вспухли. Она поколебалась, но потом наклонилась и расстегнула лифчик, кончики пальцев были ледяными. Потом протянула лифчик ему. Не отрывая от нее глаз, он бросил его на заднее сиденье.

Она посмотрела на переключатель скоростей, разделяющий их, уходящий в темноту углубления под кожаным чехлом. Он, наверно, все еще смотрел на нее. И она, не отрывая взгляда от переключателя скоростей, потянулась было рукой ко рту, но потом передумала и крепко сжала губы. Она наклонила голову, чтобы волосы упали на лицо, и увидела на округлостях грудей бледно-розовые соски, так же мучительно явленные на свет, как нечто новорожденное, струйка пота бежала по животу за поясок ее бледно-лиловой юбки.

— Ты такая хорошенькая, — сказал мистер Робертсон светски, но нежно. — Правда, Эми, ты просто красавица.

И это успокоило ее. Проблеск улыбки пробежал по ее лицу, и она посмотрела на него, но он уже смотрел совсем на другое.

— Ты можешь кое-что сделать для меня? — тихо спросил он.

Она ничего не ответила, не понимая, что он имеет в виду. Ну, к примеру, может ли она приподнять грудь рукой и показать ему? Она покраснела и улыбнулась, опустив глаза в смущении, но сделала то, что он попросил. Он так наслаждался зрелищем, что она была готова на все. Сдвинуть груди обеими руками, прижав их друг к дружке, и потом, тряхнув головой, скрыть их волосами, чтобы любопытные соски выглядывали из-под волос.