Онлайн книга «Женщина в зеркале»
|
Энни детально разглядела профессора Шинеда. Его плоть, измученная диетами, подорванная возрастом, свисала везде, где не подверглась подтяжкам: подбородок, уши, кожа на груди, предплечья и кисти рук. Притом эта измученная кожа несла следы неизбежных растяжек, разрезов, деформаций и швов. После стольких хирургических вмешательств его лицо демонстрировало не жизнеспособность молодости, а хрупкость — следствие причиненного ущерба. — Энни, вы в состоянии нам ответить? Какой жуткий голос — металлический, лишенный тембра… А этот странный выговор: гласным недостает чистоты, согласные приглушены. Так как эстетическая хирургия сместила губы, что способствовало их одеревенению, получалось, что доктор Шинед вещает как бы из-под маски. — Энни, ради бога! До актрисы дошло, что с анализом дикции нужно заканчивать, пора вернуться в реальность. Вспомнив слова Итана о том, какую важную роль играет доктор Шинед в Лос-Анджелесе, она тотчас сконцентрировалась, как на прослушивании: — Да. Слышу. Просыпаюсь… — В добрый час! Можно осмотреть ваши раны? — Пожалуйста, я в вашем распоряжении. Энни откинула одеяло, заинтересованная объяснениями Шинеда не меньше, чем его услужливые ассистенты; она ведь толком не знала, что именно у нее повреждено. Ноги, руки, ребра, синяки, раны, порезы, ожоги — все было продемонстрировано и откомментировано. Из слов хирурга следовало, что после подобного падения Энни еще дешево отделалась. — Все же Господь присматривает за артистами, мадемуазель Ли. — Вы так считаете? Но в Голливуде есть лишь один бог, и он называется «доллар». Он вежливо улыбнулся, реагируя на избитую шутку: — Что ж, мадемуазель, вы еще послужите этому божеству. Вскоре вы сможете вернуться на съемочную площадку. Он полагал, что сообщает ей утешительную новость. На самом деле он напомнил, что в результате своей эскапады она выпала из съемочного процесса полнометражного фильма. Энни охватила тревога: если съемки остановили, то во что ей это обойдется? А может, все еще хуже и ей нашли замену? Взволнованная Энни сделала прощальный знак команде медиков, и те ушли. Сердце ее учащенно билось. Тело покрылось испариной. — Джоанна, Джоанна! Она машинально позвала своего агента. Разумеется, той не было в палате, и кричать было бесполезно — никто не услышит. Не важно! Она хлопнула рукой по матрасу, постучала в стену, попробовала разбить удерживавший ее в неподвижности гипс, закрепленный на вытяжке, потом завопила изо всех сил: — Джоанна! — Энни, что случилось? — На лице Итана читалась озабоченность. — Энни, что случилось? Что-то болит? При виде этого добродушного юноши Энни не стала прибегать к уверткам: — Да! Мне зверски плохо. — Где именно болит? Она, нацепив соответствующую гримасу, перечислила те части тела, которые называл доктор Шинед, а потом хрипло выдохнула: — Прошу вас, помогите. — Я… Я… мне… — Дайте мне что-нибудь выпить. — Нет. — Погрузите меня в кому, это невыносимо… — Энни, успокойтесь. Я увеличу дозу морфина. Добившись своего, Энни едва не вышла из роли; к счастью, она вовремя подавила радость и прорыдала: — О-о! Это мне не поможет! — Поможет… Успокоительное скоро подействует. — Нет, мне слишком плохо. Умираю! — Не стоит преувеличивать. Скоро все будет в порядке. — Я подохну! Я требую встречи с моим агентом… — Так, позвольте это мне решать… — Мне нужен мой агент! Несмотря на все хлопоты Итана, Энни стонала до тех пор, пока санитар не записал номер и не пообещал, что позвонит Джоанне. Потом она отдалась во власть анальгетиков, с наслаждением погружаясь в их анестезирующую мягкость… На следующий день Джоанна Фишер по кличке Акула в облегающем темно-сером костюме сидела у постели Энни. Знаменитая улыбка, обнажавшая зубы, прорезалась на лице, обильно умащенном тональным кремом. — Ну вот, радость моя, представляешь, как ты нас напугала?! В конце концов, ты вроде пошла на поправку. Целых три дня мне каждый час докладывали о твоем состоянии. А кстати, ты получила мои цветы? Если не понравились, тебе пришлют другие, только скажи. Сирень, розы, пионы, ирисы — любые, какие захочешь. Ладно, не будем терять времени, обрисую тебе ситуацию. Пресса в курсе происшествия, отлично. Посетители клуба сняли на телефон, как ты лежишь на полу; к счастью, фотки получились такие скверные, что редакторы использовали их лишь как заставки, они были вынуждены извлечь из запасников твои гламурные снимки в большом разрешении. И это прокатило. Нашумела ты — будь здоров! Все СМИ — и телевидение, и радио, и печатные издания, и Интернет — только и судачили что о твоем падении, тем более что никто и понятия не имел, что и как произошло. Результат был налицо: ты грохнулась на танцпол в «Рэд-энд-Блю». Но по какой причине? Хотя выдвинули версию о несчастном случае, никто не поверил. Классика: несчастные случаи никого не волнуют, более того, это внушает ужас. Людей цепляет, когда падение является следствием душевного состояния. Поступок — да, осечка — нет! Не важно, что вызывает самоотождествление: отчаяние, призыв на помощь, попытка самоубийства. — Эйфория. Я была так счастлива… — Ты была пьяна в стельку… — Было так весело… — Заткнись! — Джоанна, я… — Дэвид рассказал мне, что ты, решив, что ухватила лиану, принялась летать над джунглями. Я договорилась, что он будет молчать, — впрочем, к этому мы еще вернемся, — так что нет смысла уточнять. — Но ведь это правда. — Правда не стоит ни гроша. Тут нужна выдумка. Классная выдумка. — Что ж, может быть. Но я хотела тебе открыть, что было на самом деле… — Энни, публика обожает тебя за те истории, которые ты рассказываешь. А не за то, чем ты являешься. Джоанна повысила голос. Энни пристыженно зарылась в подушки. — Черт возьми, ты же звезда, ты не обычный обыватель. Так что, прошу тебя, играй свою роль, — ворчливо добавила агентша. — Пользуйся этим, получай деньги, лови популярность, и нечего тут хныкать: мол, ты стремишься быть честной и уподобиться тем несчастным, которые купили билет, чтобы увидеть тебя на экране! Важны слухи, противоречивые домыслы, бесконечные статьи, атмосфера тайны, журналисты, выдвигающие новые предположения, рассказы бывших друзей, блогеры, подливающие масла в огонь. Только шумиха стимулирует продажи. Стоит положить этому конец — выдав правду или славную выдумку, — и с событием покончено. Это уничтожит все преимущества. |