Онлайн книга «Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место»
— Ой, а можно поподробнее? — оживился Сахаров. — Сейчас, чайник закипит, я вам под чай и расскажу, — пообещала Ахметгалиева. — Кому чего? — Данилов насыпал кофе в свою чашку. — Мне чай, пожалуйста, — попросила Ахметгалиева. Сахаров молча достал из ящика стола пакетик чая и кружку. Он никогда не скидывался на покупку кофе, чая и сахара, предпочитая обходиться своими личными запасами, хранившимися отдельно от общественных. Когда кипяток был разлит по кружкам, Ахметгалиева начала рассказывать — вкусно, «с выражением», усиливая впечатление короткими паузами: — Родители мои всегда жили скромно, каждая копейка была на счету, поэтому на каникулах я старалась заработать побольше, чтобы надолго хватило. Работала я буфетчицей в летнем кафе на «Авиамоторной». Основной статьей моих доходов было мороженое, оно буквально спасало меня от нужды. — Ты продавала его втридорога? — спросил Данилов. Он не мог представить себе Фаину за прилавком. — Не совсем втридорога, — покачала головой Ахметгалиева. — В два. Вообще-то мороженое продавали шариками весом в пятьдесят грамм. Шарики надо было отделять от огромной глыбы особой ложкой на длинной ручке и класть в железную вазочку, а затем посыпать сверху шоколадной крошкой, кокосовой стружкой и прочей фигней. Вот в ложке и крылся секрет моего благосостояния! Шарик можно было сделать увесистым, «полным», а можно — и «полупустым». Покупатели к этому не придирались. Никто не взвешивал свою порцию. Есть шарик — и ладно. Чтобы шарик был большим, ровным, но полым внутри, мороженое следовало соскабливать тонким слоем, для чего ложку нагревали в горячей воде. Но не в кипятке, заметьте себе, чтобы шарик не начинал таять еще в ложке и не терял товарного вида. — В кафе люди приходят с целью приятно провести время, и поэтому все должно быть красиво, — вставил Сахаров. — Натренированной рукой можно было делать великолепные, гладкие красивые шарики весом в двадцать пять грамм, — не обращая внимания на его реплику, продолжала Ахметгалиева. — Половинная экономия и весьма нешуточная, если учесть, что в среднем я продавала по пятьсот шариков в день. Конечно, мне было очень стыдно, но я оправдывала свою деятельность тем, что жить как-то надо. Поэтому я никогда не выколачиваю деньги с пациенток. Хватит, нагрешила уже на мороженом. — А сейчас снова думаешь о мороженом, — поддел Данилов. — Ну это я так. — Фаина взмахнула рукой так широко, что чуть не сбила со стола чашку с чаем. — В нашем деле очень многое зависит от того, под кем ты работаешь. Такой главврач, как Емеля, превратит роддом в клоаку бесконечных дрязг и разборок. Я думаю, что Вам не надо объяснять, к чему это может привести. Объяснять и впрямь было не надо. Все медработники знают разницу между хорошим и плохим главным врачом. Тут дело не в характере (грубиян, истерик и матерщинник может быть хорошим главным врачом), не в стаже и опыте (можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником), не в доброте (руководитель не должен быть добрым). Дело в том, каков главный принцип руководства. Если главный врач воспринимает своих подчиненных как единую, пусть и не слишком дружную, семью, то он — хороший главный врач. И при всех своих недостатках управлять он будет так, как надо. Вовремя разрешать, а то и предотвращать конфликты, защищать своих сотрудников от несправедливых обвинений, стараться с каждым из подчиненных найти общий язык. И так далее… Плохой главный врач управляет по старинному принципу «разделяй и властвуй». Он намеренно сталкивает своих подчиненных лбами, постоянно нападает на них, никогда и никого не защищает, считая, что дыма без огня не бывает и все его подчиненные заведомо виновны во всех грехах. Коллективы, управляемые плохими главными врачами, похожи на настоящие осиные гнезда. Работать в таком месте — удовольствие ниже среднего. Данилов не был склонен к поспешным решениям, и назначение Гавреченкова главным врачом не было для него сигналом к немедленному поиску новой работы. Но нужно было быть готовым ко всему. Снова мелькнула мысль о работе в поликлинике, но Данилов отогнал ее. Было время, когда он действительно намеревался пойти работать на участок и даже побывал на собеседовании в одной из поликлиник, но очень быстро осознал, что это ему не подходит. В работе участкового врача, как бы ни парадоксально это звучало, ничтожно мала врачебная составляющая. Участковый врач — это нечто среднее между чиновником, выписывающим различные справки, рецепты и направления, и социальным работником. Уже, наверное, не осталось наивных людей, которые идут к участковому врачу за лечением. К тому же на участковых врачей больше всего жалуются. Кто-то долго сидел в очереди на приеме, кому-то не хватило льготных лекарств, поводов для жалоб может быть очень много… Данилов любил живое дело, а писанины терпеть не мог. «Ладно, не буду забегать вперед, — решил Данилов. — Посмотрю, как оно пойдет дальше». Пошло не очень. Если на пятничной утренней конференции, вылившейся в торжественные проводы Ксении Дмитриевны (расплакавшейся от умиления и долго желавшей всем счастья), Гавреченков еще не успел расправить крылья, то уже в понедельник все сотрудники роддома поняли, кто в замке король. Ксении Дмитриевне удалось на прощание удивить Данилова, и удивить сильно. По окончании «пятиминутки» она выхватила его из нестройной колонны, движущейся к выходу, отвела в сторону и без предисловий сказала: — Вы, Владимир Александрович, хороший мужик, хоть и резкий. Я к вам относилась и отношусь хорошо и поэтому хочу предупредить — остерегайтесь Вознесенского. Это он наговаривал мне на вас. — Никогда бы не подумал… — Так знайте. Только одна просьба — не сообщайте ему хотя бы сегодня о том, что я вам сказала. Хочется последний рабочий день провести спокойно. — Да я и не собирался, — признался опешивший Данилов. — Только мне казалось, что между нами сложились хорошие отношения. — Илья Иосифович никак не мог смириться с тем, что я взяла вас, человека со «скорой помощи», не посоветовавшись с ним. Вот и пытался доказать мне, что я ошиблась в выборе. Надеюсь, что после моего ухода его неприязнь к вам исчезнет… — Ксения Дмитриевна, вы надолго с доктором? — К ним подошла главная акушерка. — Пойдем, Юлечка, я уже закончила. Удачи вам, Владимир Александрович. — Спасибо, Ксения Дмитриевна, — поблагодарил Данилов. — И вам не болеть. И извините меня за грубость. — Я уже все забыла, — улыбнулась бывшая главврач. Больше Данилов ее не видел. Гавреченков начал свою первую «пятиминутку» с того, что разнес всех в пух и прах, начав, как и полагается, с отчитывавшейся дежурной смены. — У нас слишком много поступающих самотеком! — гневался главный врач. — Ни для кого не секрет, что таким образом маскируются договорные госпитализации! Я положу конец этой порочной практике! |