Книга Доктор Данилов в Склифе, страница 1 – Андрей Шляхов

Ни в кислом, ни в соленом, ни в горьком, ни в сладком нет настоящего вкуса. Настоящий же вкус неощутим. Ни незаурядный ум, ни поразительный талант не есть достоинства настоящего человека. Достоинства настоящего человека неприметны.

Хун Цзычэн, «Цай гэнь тань» («Вкус корней») [1]

Если вас порвал мастиф,

Если клюнул в темя гриф,

Дал по морде грубый скиф,

Иль башку разбил шериф,

Вам одна дорога – в Склиф!

Андрей Сазонов, «Стационарный альманах»

Я все ноги исходил —

Велисипед себе купил,

Чтоб в страданьях облегчения была.

Но налетел на самосвал —

К Склифосовскому попал.

Навестить меня ты даже не пришла.

И хирург, седой старик, —

Он весь обмяк и как-то сник.

Он шесть суток мою рану зашивал!

А когда кончился наркоз,

Стало больно мне до слёз:

Для кого ж я своей жистью рисковал!

Владимир Высоцкий, «У тебя глаза – как нож»

Неприязнь к доценту Холодкову возникла у Данилова, можно сказать, с первого взгляда. Пришел невысокий, весь какой-то глянцевый человечек с мелкими чертами лица и горделивой осанкой, окинул взглядом аудиторию – одиннадцать врачей, жаждущих стать токсикологами, и сказал:

— Между врачом и обладателем врачебного диплома лежит огромная пропасть. На нашей кафедре у вас есть шанс стать врачами. Если, конечно, вы сами этого хотите.

Сказано это было не перед вчерашними студентами, а перед врачами, отработавшими на дядю Гиппократа не менее пяти лет.

Здороваться глянцевый человечек не стал, так же как и представляться. Расхаживая перед курсантами, он завел нудный рассказ о кафедре клинической токсикологии и ее достижениях.

— Что за чудо? — шепотом поинтересовался у сидящего впереди Данилов. — Прямо кот Баюн какой-то.

Столов в комнате для занятий было больше, чем курсантов, поэтому расселись вольготно, по одному.

Сосед не обернулся, а заскрипел ручкой. Спустя полминуты Данилов получил сложенную вдвое записку: «Доцент Холодков Владимир Самсонович, кличка – Холодец, наш куратор».

«Холодец-молодец», — машинально срифмовал про себя Данилов, внимательно разглядывая преподавателя и прикидывая, кто тот по жизни – чудак на букву «м» или просто контуженный.

Посреди рассказа о выдающихся достижениях кафедры доцент Холодков подкинул Данилову еще информации к размышлению:

— Наша лечебно-консультативная работа не замыкается в рамках города, мы оказываем методическую и консультативную помощь сотрудникам центров по лечению отравлений по всей стране. Лишь благодаря нашим, поистине титаническим, не побоюсь этого слова, усилиям в России научились правильно лечить отравления!

«Чудак на букву «м», без вариантов», — определился Данилов.

— Можно вопрос? — подняла руку одна из курсанток.

Глянцевый человечек поморщился, выражая недовольство тем, что его осмелились перебить, но тем не менее разрешил:

— Можно.

— Ваша кафедра, как вы сказали, была основана двадцать три года назад. Получается, что до того в России, то есть тогда еще в Советском Союзе, не умели лечить отравления. Я верно вас поняла?

— Да, вы меня поняли верно, — без тени смущения ответил Холодков. — Не умели.

— Извините, но мне трудно в это поверить. И я думаю, что не только мне. — Девушка, словно ища поддержки, оглядела собравшихся.

— Присоединяюсь, — негромко сказал Данилов.

— Помнится, еще в начале двадцатого века в России появился учебник по токсикологии, написанный профессорами Военно-медицинской академии, — добавил мужчина, сидевший перед Даниловым.

— Давайте еще вспомним «Канон врачебной науки» Авиценны, — съязвил Холодков. — Он ведь тоже жил на территории бывшего Советского Союза. Только вот лечить отравления можно по-разному. Можно промывать больного и ждать, как там, на небесах, фишка ляжет, а можно лечить! Лечить по-настоящему, ясно представляя себе механизм действия токсина и учитывая все возможные осложнения. В этом, кстати говоря, и отличие настоящего, квалифицированного врача от обладателя диплома о высшем медицинском образовании.

«Что вы из себя представляете, чтобы умничать?» – ясно читалось во взгляде Холодкова. Данилову захотелось вступить в дискуссию с преподавателем, но он смолчал – не стоит портить отношения прямо с первого дня занятий. Подавление желания немедленно откликнулось головной болью.

— Может быть, где-то в сельских амбулаториях фельдшеры именно так и делали, — девушка продолжила развивать тему. — Но в стационарах, даже не в очень крупных, отравления лечили довольно успешно. Я могу утверждать это хотя бы по тому, что мой отец всю жизнь проработал в реанимации.

— Еще раз повторяю! — В голосе доцента появились визгливые нотки. Он перестал расхаживать взад-вперед и остановился около девушки, задавшей вопрос. — Словом «лечить» можно назвать многое! Как квалифицированную, так и неквалифицированную помощь. Промыли желудок, поставили капать глюкозу – чем не лечение? Ну, а то, что двенадцать часов спустя больной загнулся от дэвеэс-синдрома, это уж судьба у него такая, врачи не виноваты! Врачи тут вообще ни при чем!

Аудитория больше не возражала. Поняли, что бесполезно. Но доцент Холодков уже вышел на тропу войны и не мог сойти с нее, не доказав курсантам, что в токсикологии (а то и в медицине вообще) они ни черта не смыслят.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил он ту, что задавала вопросы.

— Полыханова Ольга Андреевна. — Девушка попыталась встать, но Холодков остановил ее вялым движением руки, не в школе, мол. — Нижний Новгород, тридцать третья горбольница.

— Знаю такую, — покривил тонкие губы доцент. — Бывал у вас на консультациях. Вы изначально, как я понимаю, анестезиолог-реаниматолог?

Догадаться было нетрудно. По существующим правилам переквалифицироваться в токсикологов за три месяца можно было только при наличии специальности «анестезиология и реанимация». Всем остальным пришлось бы учиться два года в клинической ординатуре.

— Именно так, — подтвердила Ольга.

— Стаж большой?

— Более восьми лет, не считая клинординатуры.

— Прекрасно. Тогда скажите мне, то есть нам всем, — поправился доцент, — в каких случаях в качестве антидота лучше применять унитиол, в каких – тиосульфат натрия, а в каких – атропин?

Вопрос годился для студента пятого курса, но для анестезиолога с десятилетним стажем (клиническая ординатура хоть и считается учебой, но от работы ничем не отличается) был просто-напросто оскорбительным. Все равно что поинтересоваться у десятиклассника, сколько будет дважды два.