Онлайн книга «Из морга в дурдом и обратно»
|
— Ты не похож на энцефалопата, — покачала головой Елена. — Энцефалопаты обычно злые, а ты — добрый. Только беспокойный очень. — Да я — воплощенное спокойствие! — оскорбился Данилов. — Просто тормоз, а не человек. Санаторное лечение, — он мотнул головой в сторону отделения, — оно очень способствует спокойствию. — Это хорошо, — одобрила Елена. — Хочется и дома видеть тебя таким. Кстати, я раз в неделю бываю в Карачарове, там все в порядке. — Стыдно вспомнить, какой бардак там после меня остался, — поморщился Данилов. — Я давно навела порядок. На следующий день после того, как… — Спасибо. — А почему тут так никого и нет? — удивилась Елена. — Что, посещения разрешили только тебе? — Нет, навряд ли. Просто у нас многим посещения не требуются. Если тебя хорошо «заглушили», то никаких эмоций ты обычно не испытываешь. Только физиологические позывы. Чего таких навещать? — Ну, все равно… Убедиться, что все в порядке… — Будет что не в порядке — лечащий врач скажет. — У тебя симпатичная доктор, — улыбнулась Елена. — Можно даже поревновать немножко… — Что?! Ревновать меня к этой суке?! — вырвалось у Данилова. — Извини… — Все ясно, — вздохнула Елена, высвобождая свою руку. — Может, Игорь прав насчет перевода? — Совершенно неправ. И вообще… все нормально. То, что мне было нужно, я уже получил. — А что тебе было нужно? Вот я, например, так и не могу понять, что тебе нужно. Ты как Остин Пауэрс — человек-загадка. — Вообще-то загадочность больше присуща женщинам, — улыбнулся Данилов. — А что касается меня, то на самом деле все просто. Никаких загадок, так… мелочи жизни… — Ничего себе мелочи, Вова. — Глаза Елены снова заблестели. — Представляешь, что я пережила, когда вошла и увидела твою… — Экспозицию, — подсказал Данилов, — или декорацию. Да, да — декорацию. — Это можно назвать как угодно, дело ведь не в названии… — Лен, не спеши расстраиваться, — попросил Данилов. — Я много думал… На что-что, а уж на это времени хватает. Да, я понимаю, что меня занесло… И капитально занесло. Но я осознал. Я знаю, что ты сейчас думаешь, но тогда мне только казалось, что я все понимаю, а теперь уже не кажется. Теперь я уверен, уверен в себе. — Хотелось бы верить, очень хотелось бы. — Мои проблемы начались давно, еще, наверное, на «скорой»… Как бы объяснить?.. — Мысли требовали выражения, а нужные слова все никак не находились, что очень злило, а от злости начинали путаться мысли. — Давай я лучше пример приведу… Елена слушала внимательно, но своего отношения к сказанному никак не выражала — просто смотрела на Данилова, и все. — Нет, к черту примеры! Так мы до ночи не управимся. — Данилов недолго помолчал, связывая мысли в цепочку. — Значит так, началось все еще на «скорой». Появилась такая непогрешимость, чувство заслуженной гордости от того, что ты все делаешь правильно и вообще — ты самый крутой. Гордость переросла в гордыню, то есть усилилась, пустила корни. И в роддоме я работал с тем же сознанием, что я крут, непогрешим и всегда все делаю правильно. Но рано или поздно что-нибудь да случается… — Случается, — согласилась Елена. — Теперь-то я понимаю, что проблемы как таковой не было. Вывести из одной-единственной фразы связный диагноз невозможно. Да и какая разница? Все равно — показания к операции серьезные, я так и так нахожусь рядом, собственно — ожидай я там аритмии или не ожидай, действия мои от этого не менялись бы. — Я тебе не раз пыталась это внушить. — Тогда я не готов был это понять, — признался Данилов. — И решил попросту сбежать, уйти туда, где все ясно и нет никакой лечебной работы. Дурацкое, по сути своей, решение, все равно, что гильотиной от перхоти лечиться, но оно казалось мне очень правильным. К тому же ординатура в какой-то мере повышает статус врача. А потом пошло-поехало и чуть было не… Ну, ладно. Главное, я сам, без всякой психотерапевтической помощи, понял и осознал мотивы, которые мной руководили… — А что, здесь нет психотерапии? — не поверила Елена. — Я думала… — Зачем она, если есть психофармакология? Мы тут дискутировали на эту тему, но бесполезно… Дискуссии в дурдоме неуместны. Но так даже лучше, не с каждым врачом будешь так предельно откровенен, как с самим собой. Психоаналитик не так уж и нужен, если есть время, чтобы подумать и желание изменить свою жизнь… — К лучшему? — улыбнулась Елена. — К лучшему! — подтвердил Данилов. — К худшему я уже наизменялся, хватит. Ты не представляешь, какой привлекательной кажется отсюда наша обычная жизнь! Я говорю пошлые банальности, да? — Если ты веришь в то, что говоришь, то это уже не банальности. — Я не просто верю — я знаю все это! Поэтому просто дождаться не могу, когда я выйду отсюда! — Вова! — Елена погладила Данилова по плечу. — Все, что ты говоришь, очень здорово, и я тебе верю в первую очередь потому, что хочу тебе верить! Но если ты намерен вернуться к вопросу о выписке… — Не намерен, — заверил Данилов. — Я понимаю ход твоих мыслей и не могу утверждать, что на твоем месте я бы думал иначе. Слишком рьяно и слишком часто я убеждал тебя в том, что со мной все нормально, чтобы ты поверила мне так вот сразу. — Я тебе верю, Вова… — Я понимаю, я все прекрасно понимаю и поэтому не настаиваю и не тороплю. Ты знаешь, как это бывает? Как со мной было? Лежишь, думаешь о жизни, и вдруг как будто раздвигается какой-то занавес и ты удивляешься — как же я раньше не понимал? Как же так? Словно током ударило… Все было именно так, как рассказывал Данилов. Понимание, которое, наверное, было бы слишком пафосно называть «прозрением», пришло к нему внезапно, ночью, под переливчатый храп соседей по палате. И не было ни внутреннего голоса, ни тем более голоса свыше, ни знаков, ни молнии за окном. Просто мысли потекли в другом направлении, важное стало не таким уж и важным, а то, чего раньше не замечал, выдвинулось, как принято говорить, на первый план. Очень необычные ощущения. Сначала Данилову показалось, что он успел заснуть и теперь думает во сне. Он даже ущипнул себя за ляжку. Два раза подряд — для надежности. Ничего не произошло, только симфония соседского храпа стала тише — Славик во сне перевернулся на живот и замолчал. Данилов принялся шаг за шагом, день за днем перебирать последний свой год. Увлекательно — словно читаешь богато иллюстрированную книгу о собственной жизни. Разумеется, в эту ночь Данилову было уже не до сна… — …Придет время, и ты это поймешь! — Данилов посмотрел Елене в глаза и добавил: — Если, конечно, захочешь. — Поживем — увидим. — Елена взглянула на свои наручные часики. — Жаль, но мне пора. Держи вот духовную и физическую пищу… |