Онлайн книга «Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера»
|
«Ладно, все уже в прошлом, — напомнил себе Данилов. — Теперь раз в пять лет подтверждать свой статус, да если будет охота — один раз кандидатский минимум сдать. Это пустяки!» Действительно — пустяки, тем более, что сдавать кандидатский минимум совсем не тянуло. Несмотря на то, что мать была убеждена в обратном. По ее мнению, раз уж сын стал врачом, то непременно должен пойти дальше и дорасти до профессора. И не абы какого, а маститого — со своей кафедрой, со своей клиникой и, как следствие, — с высоким уровнем жизни. Данилов не имел ничего против высокого уровня жизни, но в науку его не тянуло. То ли склад ума не тот, то ли характер неподходящий. Данилов походил еще немного по реанимационному залу, а затем, слегка разочарованный тем, что нечем заняться, сел за стол и, подперев голову рукой, задумался о своих перспективах. Перспективы выходили какие-то неясные, туманные, возможно от того, что зверски хотелось спать. Скрипнула дверь ординаторской. — Сидишь, — констатировал Владислав Алексеевич. — А Райка где? Спит? Было несложно догадаться, что Райкой звали полную брюнетку. — Спит, наверное, — ответил Данилов. — Если что — зови! — разрешил Владислав Алексеевич. — Только помни — с родственниками в контакт не вступать, на вопросы не отвечать, никому ничего не передавать! Ясно? — Слушаюсь, сэр! — вставать навытяжку и щелкать каблуками Данилову не хотелось, тем более, что у кроссовок и но сработало и так — Владислав Алексеевич намек понял. — Мы здесь привыкли по-свойски общаться, без реверансов, — сказал он, отводя взгляд в сторону. — Ничего личного. Просто привычка такая. — Я понимаю, — ответил Данилов и благородно добавил: — Все нормально. Владислав Алексеевич скрылся за дверью так резво, словно его втянула внутрь невидимая рука. Впрочем, не исключено, что так оно и было. Данилов сам не заметил, как заснул. Спать пришлось недолго — сначала запищал один из мониторов, затем — другой, а там и прооперированного мужика с ножевым ранением брюшной полости привезли, затем «скорая» по какой-то неведомой дури привезла парня с некупируемым носовым кровотечением, и Владислав Алексеевич долго препирался с бригадой. — Куда вы его, нахрен, привезли? — вопрошал он. — Вы что, не знаете, что у нас нет ЛОР-отделения? Первый раз замужем, да? — А что вы на нас бочку катите? — не менее экспансивно оборонялся врач «скорой помощи». — Мы что — сами решаем, кого куда везти? На Центре сказали — вези в сто тридцать третью, мы и привезли. Распишитесь, пожалуйста! — И не подумаю! Запрашивайте место по новой… — Хорошо, я запрошу! — наконец сказал врач «скорой помощи». — Но о вашем поведении я тоже сообщу. Как ваша фамилия? — Для тех, кто не умеет читать, — Владислав Алексеевич ткнул пальцем в бейдж, висевший у него на груди, — сообщаю, что моя фамилия Кочерыгин! Кочерыгин вэ а! Пациент, носовая полость которого была полностью затампонирована, флегматично лежал на каталке, дышал ртом и смотрел в потолок, изображая полную покорность судьбе. После переговоров с Центром «скорая» уехала вместе с пациентом. — Цирк! — воскликнул Владислав Алексеевич и пригласил Данилова на утренний обход. — Как впечатления от дежурства? — Нормально, — ответил Данилов. Что еще можно было ответить? — Самому-то что больше нравится — за ногу с того света вытаскивать или наркоз давать? — Трудно сказать, — пожал плечами Данилов. — Я же пока только начинаю. — Лучше всего, — Владислав Алексеевич даже остановился, подчеркивая тем самым важность того, что готовился сказать, — хорошенько подумать и свалить в какую-то другую специальность. Туда, где легче работается и больше зарабатывается. Потому что ни на наркозах, ни тем более на вот этом, — последовал кивок в сторону ближайшей койки, — не озолотишься. Надо выводить алкашей из запоев, лечить трипперы или увеличивать сиськи и уменьшать носы. А здесь… Советы подобного рода скорее веселили Данилова, нежели раздражали. — Что ж вы сами тут работаете? — спросил он. — Вот, не подумал в свое время, — вздохнул Владислав Алексеевич. — А теперь уже поздно, да и привык я. Но если бы мог начать жизнь заново, то… наверное, в экономисты бы пошел. Ладно, продолжим… «Продолжим» относилось не к дискуссии, а к обходу… — Как прошло твое первое дежурство? — спросила Светлана Викторовна, стоило только сыну войти. — Все хорошо, — ответил Данилов. — Старшие товарищи щедро делились со мной опытом, мне доверили такое важное дело, как написание дневников в историях, и вообще… — А чего ты хотел? — Сейчас я хочу есть и спать. С одинаковой силой, то есть зверски. Есть, как ни странно, хотелось все-таки больше. Сил хватило не только на большую тарелку борща, но и на макароны по-флотски. — А теперь — баиньки. Данилов собрал волю в кулак и встал из-за стола, хотя больше всего ему хотелось отодвинуть пустую тарелку в сторону, положить голову на стол (какая подушка? Тому, кто по-настоящему хочет спать, подушка только мешает!) и заснуть. — Когда тебя завтра будить? — спросила мать. — Завтра же суббота, — напомнил Данилов. — Так что я проснусь сам. Ну что — можно сказать, что первая неделя интернатуры осталась позади. — Мои поздравления, — улыбнулась Светлана Викторовна… Понедельник начался нехорошо — с особого взгляда Тарабарина. Буквально наткнувшись на этот взгляд, Данилов понял, что последует дальше, и не ошибся. — К вам есть разговор, Владимир Александрович. Приватный. Прямо сейчас. Идя за Тарабариным и глядя на его широкую спину, Данилов перебрал в уме всю прошлую неделю, но ничего такого, что может вызвать приватный разговор с руководителем интернатуры, так и не вспомнил. Совсем ничего. Интерн Данилов был безгрешен, и потому он решил, что скорее всего сейчас ему будет сделано какое-то предложение срочного порядка. Срочно написать какой-нибудь доклад, съездить на конференцию интернов куда-нибудь в Вышний Устюг или Усть-Урюпинск или же принять участие в ежегодном марафоне, проходящем в День города. Поддержать, так сказать, спортивную честь больницы… Идти было недалеко, поэтому и гадать пришлось недолго. — Владимир Александрович, во время вашего дежурства вы занимались определением группы крови у кого-либо из пациентов? Взгляд Тарабарина по-прежнему оставался строгим, колючим. Хорошо еще, что сесть на стул предложил. — Занимался. — Перед глазами Данилова сразу же возникла тарелка с каплями. — У одного. — Фамилию помните? — Подколядин, кажется. — Все верно. И какую же вы определили группу? |