Книга Улыбка женщины, страница 29 – Николя Барро

— Несите, жду с нетерпением! — воскликнул я, вставая, чтобы проводить ее до двери.

— Но не преувеличивайте, я всего лишь делаю свою работу, — одернула она меня.

— И должен заметить, делаете ее хорошо, — ответил я.

— Спасибо, мне очень приятно это слышать. — Она снова покраснела, остановившись возле двери, как будто собиралась еще что-то сказать.

— Да? — спросил я.

И тут снова зазвонил телефон. Я не хотел показаться невежливым, поэтому встал посреди комнаты, вместо того чтобы вытолкнуть мадемуазель Мирабо за порог и ринуться к столу.

— Ну, подойдите же, может, это важно, — прошептала она после третьего сигнала. Потом улыбнулась и исчезла за дверью.

Жаль, я так и не узнал, что она хотела сказать. Но в одном мадемуазель Мирабо не ошиблась: звонок действительно оказался важным.

Этот голос я узнал бы среди тысяч других. Как и в первый раз, она словно немного задыхалась, как будто поднималась по лестнице.

— Это месье Шабане?

— Да, я у телефона, — ответил я, опускаясь в кресло и широко улыбаясь.

Орели Бреден клюнула на мою приманку. Она была в восторге от моего предложения свести ее с Робертом Миллером и, похоже, забыла обо всех вопросах, которые задавала в своем дерзком письме не слишком любезному редактору, кроме последнего.

— Фантастическая идея! — восхищалась она.

Я с ней согласился, но, разумеется, про себя.

— Ну… — поскромничал я вслух, — не такая уж она фантастическая, хотя неплохая.

— Как это любезно с вашей стороны, месье Шабане! — продолжала она, и я вдруг почувствовал себя в роли удачливого сводника.

— Не стоит благодарности, — вежливо ответил я. — Буду рад оказать вам эту небольшую услугу.

На некоторое время она замолчала, потом робко сказала:

— А я-то представляла вас таким сердитым редактором, который ни на шаг не подпустит читателя к своему автору.

— Надеюсь, вы изменили свое мнение.

Победа! Воистину, это был день извинений.

Правда, я не получил приглашения на малиновый торт, но, признаться, не очень расстроился. Виноватый голос Орели Бреден был куда слаще!

— Но, дорогая мадемуазель Бреден, я не могу держать на вас зла, даже если б очень того хотел. Ведь я тоже показал себя не с лучшей стороны. Давайте просто забудем обо всем и сосредоточимся на нашей маленькой затее.

Тут я развернул кресло к столу и отыскал свой календарь.

Через пару минут мы обо всем договорились! В пятницу в половине восьмого Орели Бреден должна появиться в ресторане «Куполь», где будет зарезервирован столик на мое имя. Мы выпьем с ней по бокалу вина, а в восемь туда же подойдет Роберт Миллер, с которым мы якобы условились встретиться по поводу его новой книги. У них будет достаточно времени, чтобы познакомиться друг с другом.

Что касается места свидания, здесь я колебался.

Небольшой и тихий ресторан вроде «Ле Белье», конечно, лучше соответствовал моим намерениям, чем просторный и шумный «Куполь», вечерами забитый до отказа. Однако со стороны выглядело бы странным назначать встречу английскому писателю в зале, словно специально созданном для интимных ужинов.

С этой точки зрения «Куполь» казался безупречным выбором и, поскольку писатель так и не должен был появиться, оставлял надежду на продолжение совместного вечера в другом, более романтическом месте.

— В «Куполь»? — разочарованно переспросила она. — Вы действительно хотите встретиться с ним в этом заведении для туристов?

— Это предложение Миллера, — ответил я. — Он хотел посидеть где-нибудь на Монпарнасе, и потом, ему нравится «Куполь».

Лично я предпочел бы «Время вишен», в чем, естественно, не мог ей признаться.

— Он любит «Куполь»? — В ее голосе слышалось разочарование.

— Ну, он же англичанин, — объяснил я. — «Куполь» производит на него впечатление своими размерами. Миллер находит его оживленным и ярким и говорит, что там у него поднимается настроение.

— Ну да, — только и сказала она.

— Кроме того, Роберт Миллер — поклонник индийской кухни, — добавил я, по-моему, убедительно. — Знаменитое рагу из баранины по-индийски в соусе карри…

— Знаменитое рагу из баранины в соусе карри? — переспросила она. — Это действительно так вкусно?

— Не знаю, — ответил я, — об этом лучше судить вам, как специалисту. Но в последний раз Роберт Миллер был просто в восторге. «Delicious, absolutely delicious» [21] — так и повторял после каждого кусочка. Видите ли, что касается еды, здесь англичане не слишком избалованы… Ну, стейки, чипсы… Вы же понимаете. Любой из них просто счастлив перехватить где-нибудь немного карри или кокосовой стружки… Ха-ха…

Хотел бы я, чтобы в этот момент Адам меня слышал.

Но Орели не смеялась.

— Но я думала, Роберт Миллер любит французскую кухню! — Теперь в ней говорила оскорбленная повариха.

— Вы сможете расспросить его об этом лично, — ответил я, ставя тем самым точку в обсуждении кулинарных предпочтений моего автора. — Получил ли мистер Миллер ваше письмо? — спросил я, механически царапая в своем ежедневнике узор из треугольников.

— Надеюсь. Ответа до сих пор нет, если вас это интересует, — добавила она несколько раздраженно.

— Но он обязательно напишет, после того как увидит вас в пятницу, — поспешил успокоить ее я.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что вы чудесная молодая женщина, и перед вашими чарами не устоит ни один мужчина, будь он самый нелюдимый из всех английских писателей.

— А вы хитрец, месье Шабане, — рассмеялась она.

— Хитрее, чем вы думаете, — ответил я.

«Post Nubila Phoebus» — «После туч — солнце». Я шепотом повторяла эту надпись, трогая выгравированные на белом валуне буквы. Девиз моего отца. В отличие от дочери, он был начитанным человеком, что не так часто встречается среди людей его профессии. Погожий день когда-нибудь обязательно настанет. Как это мудро!

Я стояла посреди кладбища Пер-Лашез, а надо мной проплывали вереницы белых облаков. И стоило между ними мелькнуть солнцу, как уже начинало припекать. Последний раз я была на могиле папы в День Всех Святых, и вот сегодня мне снова захотелось сюда прийти.

Я отступила на шаг от поросшего плющом надгробия и положила пестрый букет астр с хризантемами в специально предназначенную для этого квадратную нишу.

— Ты и представить себе не можешь, как у меня все складывается, папа, — сказала я. — Ты бы очень удивился.