Онлайн книга «Орфики»
|
Ибица чмокнул и рухнул. Роман Николаевич встал на колени, склонился над ним. Закрыл ему глаза, встал. Только выйдя в переулок и снова потрогав за пазухой сверток с деньгами, я выплюнул почти переставшего шевелиться макропода. В Султановке я Веры не застал. Уже по дороге крепко выпил и не стал сопротивляться, когда генерал налил мне стопку. Вера вернулась в третьем часу. Когда увидела нас обоих за столом, сверкнула глазами, схватила и унесла бутылку. Вернулась. – Ты как добралась? – спросил я. – На такси. – Не езди в такси так поздно, пожалуйста. – Тебе-то что? – Правда, Верунчик, мы беспокоимся, – очнулся генерал, дремавший, свесив голову на грудь. – Беспокоитесь? Не надо обо мне беспокоиться, я сама о себе побеспокоюсь. – Нет, родная, – сказал я, – теперь ты не только за себя отвечаешь. Теперь нас трое, любимая… И тут Вера взорвалась, слезы брызнули у нее из глаз, и она кинулась наверх, в свою комнату. Там я ее и нашел, лежащей на постели, содрогающейся от рыданий. – Вер, а Вер, – сказал я, садясь рядом. – Смотри, что я принес. – И положил ей на руку пачку денег. Она оторвала мокрое лицо от подушки. – Да пошел ты, – она ударила меня по руке, и деньги густо рассыпались по полу. Я вернулся к генералу и один допил бутылку. Очнулся я уже среди бела дня и долго не решался открыть глаза от раскалывающей голову боли. Но собрался, поднял себя и, не одеваясь, пошел в парк. Там я упал в пруд, забарахтался и выскочил из него по колено в иле. Стуча зубами от холода, я поскакал в дом. Генерал сидел на крыльце в кресле-качалке. Он поднес мне стаканчик портвейна и бутерброд. Опохмелившись на ходу и кое-как отерев о траву ноги, я залез под душ. Когда вышел, встретил Веру в кухне, она наливала себе чай. – Завтра мне будет нужна твоя помощь, – сказала она. – Хорошо, любимая. Что за дело? – Мне в больницу надо. Отвезешь, заберешь вещи, потом привезешь обратно. – А что случилось? – Это по женской части, – сказала Вера. – Как скажешь, – подошел я к ней и припал губами к ее руке, решив, что в неведомом женском мире в случае беременности полагается регулярно наблюдаться у врача. – Завтра с утра, – сказала Вера, когда я, прежде чем бежать на станцию, пришел к ней попрощаться. Макроподов в аквариуме оставалось только два, и выбирать долго не пришлось – я взял того, что казался крупнее. Стрелки в тот день не задались. Все были мелкие фактурой и трусливые, тревожные: трясло их крупной и мелкой дрожью. Особенно бритоголового парня с выпуклой грудной клеткой и толстыми губами, которыми он ловил воздух при каждом нажатии курка. Этот соскочил быстро и как-то странно – никто так высоко не подпрыгивал, его будто током ударило. И коротконогий тоже отвалил легко, земля ему пухом, только ойкнул и всё, обмяк и откинулся на спинку. Против меня вышел лысоватый мужик, старше остальных, с темными мешками под глазами. И тут я занервничал, ибо в глазах его совсем не было страха, только мрачная усталость. На меня он посмотрел без интереса. Я прижал языком макропода – рыбка дернулась; я чуть успокоился, потому что мне уже стало казаться, что он там, за щекой, неживой. И тут началось главное: – Москва, аэропорт «Домодедово», тридцать семь трупов, полторы сотни раненых, – взвыла Красная Москва. Щелк. Щелк. – Эльбрус, карательный отряд, двенадцать трупов. Щелк. Щелк. Поначалу стрелок жал курок с ожесточенностью, но скоро успокоился. Стал посматривать на Красную Москву, которая в этот раз была совсем не здесь, а где-то на своем персональном шабаше… Роман Николаевич дирижировал игроками как-то более нервно, чем обычно, видимо, ставки на меня давно уже зашкалили. Он тщательней проверял закладку патронов, жестче прокатывал барабан. Я жал макропода, мне казалось, что он отключился, и от рыбьего вкуса меня подташнивало. – Нелидово, крушение скорого поезда, сорок трупов. Щелк. Щелк. – Литвиново, электричка, крушение, восемнадцать трупов, полсотни раненых. Щелк. Щелк. – Батайск, тепловоз врезается в школьный автобус, девятнадцать трупов. Щелк. Щелк. – Угловка, крушение скорого поезда, двадцать восемь трупов, сотня раненых. Щелк. Щелк. – «Пулково», самолет разбивается при посадке, тринадцать трупов. Щелк. Щелк. – Ленск, самолет бьется в гору, тринадцать трупов, мороженая рыба. «Господи, думаю я, почему мороженая рыба?» – и снова придавливаю макропода… он не отзывается. Щелк. Щелк. – Махачкала, самолет бьется в гору, пятьдесят один труп. Щелк. Щелк. – Бугульма, самолет об землю, сорок трупов. Щелк. Щелк. Рука стала дрожать. – Иваново, аэропорт, самолет об землю, восемьдесят четыре трупа. Щелк. Щелк. – Иркутск, самолет об землю, сто двадцать пять трупов. Щелк. Щелк. – Сибирь, самолет в штопор и об землю, семьдесят пять трупов. Щелк. Щелк. – Хабаровск, самолет об землю, девяносто трупов. Щелк. Щелк. Макропод не отзывался. – Шпицберген, самолет об гору, сто сорок трупов. Щелк. Щелк. – Черкесск, самолет разрушился в воздухе, пятьдесят трупов. Щелк. Щелк. – Иркутск, самолет об землю, сто сорок пять трупов. Щелк. Щелк. – Новороссийск, ракета сбивает пассажирский самолет, шестьдесят пять смертей. Щелк. Щелк. – Сочи, самолет падает в море, сто тринадцать. Щелк. Щелк. – Иркутск, самолет врезается в забор за посадочной полосой, сгорают сто двадцать пять человек. Щелк. |