Книга Мила Рудик и загадка Сфинкса, страница 29 – Алека Вольских

— Юс малый — с конца в начало! Юс большой — тайну откгой! — картаво, но торжественно произнес Чёрк, и камень под его ладонью загорелся солнечно-желтым светом, отбросив свои лучи на пергамент.

«Юс малый — с конца в начало! Юс большой — тайну открой!» — запоминала про себя Мила, справедливо полагая, что это заклинание ей не раз еще может пригодиться в будущем.

Видимо, картавость профессора не была помехой его магическим способностям, потому что Зачарованное послание восприняло обращенные к нему слова, и сквозь начертанные на бумаге непонятные символы просочился, словно откуда-то из-под пергамента, яркий свет. А когда свет потух, Мила увидела самые обыкновенные слова, которые складывались в два четверостишия:

Тайна сокрыта в послании этом:

То, что ушло, возвратится опять.

Знай, там, где день разойдется со светом,

Нужно разгадку тебе отыскать.

Кто, для того чтоб увидеться снова,

В городе черном оставил свой след?

Там, где хромому наденут подкову,

Встретишь того, кто подскажет ответ.

Не дожидаясь, пока профессор Чёрк начнет задавать всякие неудобные и совершенно ненужные вопросы, Мила схватила свиток и, на ходу высказывая свою всемерную благодарность профессору, поспешно покинула его дом.

* * *

Когда Мила вернулась в Львиный зев, друзья встретили ее возмущенными возгласами.

— Где ты была? — взволнованно вопрошала Белка.

— И почему нас с собой не взяла? — негодовал Ромка.

— Не хотела вас будить, — примирительным тоном ответила Мила. — Я была у Чёрка — разгадывали символы из видения.

— И что? — заинтересовался Ромка.

— Все расскажу, только нужно найти место поукромнее.

— На заднем дворе сейчас никого, — предложил Ромка. — Можем пойти туда…

Погода была отличная, теплая, поэтому ребята решили устроиться прямо на траве, невдалеке от полуразрушенного каменного колодца.

Мила и Белка уже расположились в тени большого дерева, когда Ромка, отстав от них, остановился у колодца и, опираясь на темные камни одной из уцелевших стенок, перегнулся, чтобы заглянуть вовнутрь.

— Что-нибудь видно? — поинтересовалась Белка.

— Не-а, — покачал головой Ромка.

Отходя от колодца, он задел ногой один из больших камней, которые беспорядочной грудой валялись здесь всюду, и чуть не упал. Но все же удержался на ногах и, подняв с земли камешек поменьше, с размаху забросил его в колодец.

Глядя, как Ромка замер в ожидании, Мила поняла, что он хочет дождаться, когда камешек упадет в воду. Видимо, вскоре Ромка все-таки услышал, что хотел, потому как, довольно ухмыльнувшись, направился к ним.

— А воды-то там нет, — почему-то радостно сообщил он, подходя и усаживаясь рядом. — Не булькнуло.

Он сел и, подняв глаза на Милу, сказал:

— Ну, показывай, что там у вас с Чёрком вышло.

Мила развернула свиток и протянула Ромке.

— Любуйся.

Ромка вслух прочел:

Тайна сокрыта в послании этом:

То, что ушло, возвратится опять.

Знай, там, где день разойдется со светом,

Нужно разгадку тебе отыскать.

Кто, для того чтоб увидеться снова,

В городе черном оставил свой след?

Там, где хромому наденут подкову,

Встретишь того, кто подскажет ответ.

— И о чем тут речь? Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Ромка.

— Ни слова, — ответила Мила. — Я и раньше не понимала, о чем мои видения. Но раньше я хоть образы видела — картинки из будущего, а теперь вот — послание. Я ничегошеньки не понимаю, но на этот раз не собираюсь ждать, когда все само прояснится. Из-за того, что я однажды проигнорировала свои видения, человек умер. Поэтому просто необходимо разобраться в этих четверостишиях.

При упоминании о Горангеле воцарилось неловкое молчание.

— Что за хромой такой? — через минуту нарушил его Ромка, недоуменно пожав плечами. — И зачем ему подкова? Или, может, нужно искать какую-нибудь хромую кобылу? — Он озадаченно качнул головой: — Ерунда какая-то!

— Может, у кого-нибудь попросить помощи? — подумав, предложила Белка.

— А вот это плохая идея, — заметила Мила. — После того выговора, который мы с тобой на пару получили по прибытии, теперь мало того, что к Альбине соваться опасно, так я и к Акулине не могу обратиться. Ей уже на меня нажаловались, а у нее новая работа, ей сейчас проблемы ни к чему.

Мила тяжело вздохнула.

— Она так рада возможности поработать здесь, в Троллинбурге… Я же вижу. Да у меня просто язык не повернется ее о чем-то просить.

Белка солидарно вздохнула. Ромка струей воздуха поднял вихрь на лбу и вернулся к изучению четверостиший, надеясь, видимо, разгадать загадку. На это надеялась и Мила. Сама она уже знала эти строки наизусть и не имела ни одной, даже самой захудалой идеи по поводу их значения.

— Душераздирающая картина, — вдруг раздалось где-то поблизости.

Ребята, озираясь по сторонам, подскочили на месте.

— Рудик со товарищи в печали, — прозвучало уже громче, и из-за каменной стены колодца показалась фигура Берти. Он облокотился плечом об угол и, насмешливо ухмыляясь, добавил: — Стыдно, други мои, так скоро опускать руки.

— Берти! — возмущенно воскликнула Белка. — Да что же это такое! Неужели тебе непременно нужно подслушивать?!

— Места нужно с умом подбирать! — отозвался Берти, направляясь в их сторону. — Вы бы еще у Альбины под дверью сели. Что уж стесняться — все свои!

— Ты откуда взялся? — подозрительно покосился на него Ромка. — Тебя же только что возле колодца не было.

— Откуда, откуда… От верблюда, Лапшин. Много будешь знать — состаришься прежде времени.

Берти сел рядом с Ромкой, подобрав под себя ноги и деловито скрестив руки на груди.

— А вам, я вижу, помощь нужна? — поинтересовался он.

— Ты знаешь, о чем говорится в стихотворении? — спросила Мила напрямик.

Берти сделал удивленное лицо.

— Не притворяйся, Берти, — с проницательным прищуром глянула на него Мила. — Ты слышал его, когда Ромка читал. Знаешь что-нибудь?

— Ну допустим, — хитро ухмыльнулся Берти. — А что?

— Берти, если знаешь — выкладывай, — сверля Белкиного брата упрямым взглядом, потребовала Мила.

Берти подозрительно скосил глаза, делая вид, что с интересом разглядывает Милу, хотя было совершенно очевидно, что он просто тянет время, чтобы набить себе цену.

— Рудик, а у тебя в роду, случайно, троллей не было? — светским тоном поинтересовался он.