Онлайн книга «Битва героев»
Следопыт ушел, оставив дверь открытой. Демир тяжело поднялся с сиденья. – Крум сказал: пусть решают братья. «Эти бычары?!» – пронеслось в голове Ферзя. – Почему они? – воскликнул он и снова скривился от боли в плече. – Лежи. Как скажут Верзилы, так и будет, – произнес Демир и выбрался из «тевтонца». Вор прикрыл глаза. Странные создания мутанты, не разберешь, что ими движет. Он попробовал поставить себя на место Демира и не нашел ответа. Оставалось только дождаться, когда твари озвучат свое решение. * * * Яркий, пышущий жаром солнечный шар всплывал над городом. Из трещин в асфальте и заброшенных коллекторов струилось марево, над развалинами клубилась блеклая дымка. Москву окутывал зной. «А ведь сейчас только утро», – подумал Архип и расстегнул куртку. Под броней в отсеке «тевтонца» было еще жарче, чем на улице. Глава клана сдвинул защитную шторку над амбразурой в задней дверце и уставился на набережную. Вдоль обочины, там, где рынок примыкал к дороге и раньше стояли палатки торговцев, было многолюдно. Группами сидели, а где-то спали вокруг потушенных костровищ бедняки из нищих кварталов, ремесленники и прочий люд, искавший защиты под стенами Храма. Внутрь их не пускали, ни к чему монахам дармоеды и разносчики инфекций. – Беженцев-то сколько, Юл, ты погляди, – сказал Архип, оборачиваясь к медведковскому. Тот не откликнулся – сидел, несильно сдавливая пальцами обезображенный ожогом левый глаз. Архип отвел взгляд, отодвинулся подальше, представив, как из-под набрякших слипшихся век над глазницей Юла вот-вот брызнет гной и сукровица. – А там вона чего, – управлявший машиной Грива махнул вперед. – Хозяин, мне чё делать-то? На них править или… Он замолчал, невольно придавив педаль тормоза. «Тевтонец» дернулся, на крыше вскрикнул кто-то из башмачников, чуть не слетев на мостовую. По броне стукнули пару раз прикладом, потом в раскрытый люк наверху просунулась голова Козьмы. – Куда прешь, Грива, ослеп?! Дорогу аккурат напротив мыловаренной башни монахи загородили железными конструкциями. Их было три. В каждой четыре «ежа» из чугунных швеллеров, приваренных к длинной ржавой балке, опутанной колючей проволокой. Заграждения стояли уступом, перекрывая набережную так, чтобы машина не могла быстро подкатить к воротам Храма. Тут любой водила снизит скорость – слева ведь мыловарня, справа река, а между заграждениями можно проехать только по змейке. Чуть в стороне, за последней конструкцией, виднелся сложенный из мешков с песком приземистый редут, за которым маячили жрецы, держа на изготовку трехлинейки с примкнутыми штыками. – Тормози, Грива, – сказал Архип. Распахнул дверцу и спрыгнул на дорогу, когда машина остановилась. С крыши слез Козьма, из отсека выбрался Юл. Он сдвинул на глаза соломенную шляпу, лицо же спрятал под льняной косынкой, связав концы узлом на затылке. Рыкнув движком, в пяти шагах позади замер второй «тевтонец». Беженцы, все это время наблюдавшие за башмачниками, стали подтягиваться к дороге. – Грива, – позвал Архип. И когда водила, заглушив движок, выглянул из кабины, приказал: – Ты за старшего. К сендерам никого не подпускать. Все слыхали? Он нарочито громко произнес две последние фразы, чтобы беженцы, вышедшие на дорогу, их услышали. Сидящие на броне башмачники закивали, несколько бойцов спрыгнули с крыши, встали сбоку от машин, образовав неровный строй. – Козьма, берите ящик и за мной. Архип быстро пошагал к заграждениям. Из редута навстречу вышел высокий жрец, поднял руку, хотел окликнуть его, но признал Архипа, а тот – жреца. Крючковатый нос, вытянутое лицо – на набережной стоял Тура. Это была удача. Глава клана оглянулся, подал условный знак Козьме и Юлу, тащившим тяжеленный цинк, и замедлил шаг, подходя к жрецу. Тура смотрел на Архипа свысока, растянув губы в недоброй усмешке. Выражение на его лице говорило: вот возьму сейчас и не пущу тебя в обитель, башмачник. Архип припомнил свой визит в Октагон и пояснения мастера Федора, касавшиеся службы на заставе, жрецы тогда несли ее согласно осадному расписанию. По всему было видно, что и в Храме теперь особое положение, что даже заграждения на набережной установили, укрепления выстроили, и во всякого, кто нос ближе, чем дозволено, к обители сунет, стрелять станут. – Приветствую, жрец. Лавр с тобой? – начал с ходу Архип. Тура удивленно заломил бровь. Взявшись обеими руками за пряжку на широком ремне, развел локти в стороны, положив левый на рукоять дубинки, висящей в петле у бедра, правый – на револьвер, торчащий из кобуры. – На кой он тебе сдался? – с вызовом ответил он. – Ну, – Архип оглянулся на подходящих к заграждению Юла с Козьмой, – поговорить хотел. – Скажи мне, чего надо. Передам. – Та мне особо не к спеху, – глава клана отмахнулся. – Но лучше до встречи с Ильмаром, а то по дороге в Капотню не до разговоров будет. Тура хмыкнул. – Мы-то в Храме остаемся. Козьма с Юлом бухнули цинк на мостовую, звякнул навесной замок на крышке. – Что внутри? – жрец мотнул головой на ящик. – Монета. – Архип отвернулся. – Козьма, открой. Бригадир отомкнул ключом навесной замок, откинул крышку. В квадратных ячейках внутри ящика лежали мешочки с деньгами, в некоторых – кожаные пеналы, которые Гуго, отвечающий за казну клана, почему-то всегда называл непонятным словом «тьюба». Монеты внутри них прилегали одна к другой, отчего пеналы со стороны походили на толстые динамитные шашки. Тура шагнул к цинку, заглядывая в лицо Юлу, потом стрельнул глазами в Козьму и опустился на корточки. Бригадир покосился на Архипа, тот лишь кистью слегка дернул, мол, пускай жрец делает, чего захочет, не суетись. Тура взял одну тьюбу, взвесил на руке, поднеся к уху, тряхнул и после промял пальцами обертку из кожи, нащупывая монеты. Потом бросил обратно. Достал мешочек, где звякнуло серебро, другой – в нем тоже прозвенела монета. – И зачем это все? – Тура выпрямился, положив ладонь на рукоять револьвера. – Как зачем? – Архип удивленно уставился на него. – Наша доля Ильмару, башмачники в союзе с Орденом. Ты будто не знаешь? Жрец не ответил. – Пусть кто-нибудь из монахов людей моих к Лавру сопроводит, – продолжил Архип, утирая пот с лица. – Чтобы он деньги принял, пересчитал и со старостой запись составил. Тура нахмурился. – Допускать посторонних в Храм не велено. Жрецы сами ящик… Он замолчал, увидев, что Архип качает головой. |