Книга Прощай, Колумбус и пять рассказов, страница 28 – Филип Рот

— Можешь сказать, что ты обратился.

— Кроме того, тетя пригласила на ужин всю семью, а ты знаешь, что с моими родителями…

— Приезжай, Нил.

— Бренда, я не могу взять два дня. Меня только что повысили, дали прибавку…

— Черт с ней, с прибавкой.

— Детка, это моя работа.

— Навеки? — сказала она.

— Нет.

— Тогда приезжай. Я забронировала номер в отеле.

— Для меня?

— Для нас.

— А это можно сделать?

— И нет, и да. Люди делают.

— Бренда, ты меня искушаешь.

— Поддайся искушению.

— Я могу в среду сесть на поезд прямо после работы.

— Ты можешь прожить до вечера воскресенья.

— Брен, я не могу. Все равно я должен быть на работе в субботу.

— У тебя не бывает свободного дня? — сказала она.

— Вторники, — угрюмо ответил я.

— Господи.

— И воскресенья, — добавил я.

Бренда что-то сказала, но я не расслышал, потому что закричала тетя Глэдис:

— Ты будешь весь день говорить по междугороднему?

— Тихо, — крикнул я в ответ.

— Приедешь, Нил?

— Черт, приеду, — сказал я.

— Ты сердишься?

— Не думаю. Я собираюсь приехать.

— До воскресенья.

— Посмотрим.

— Не расстраивайся, Нил, у тебя расстроенный голос. Это еврейский праздник. Тебе положены выходные.

— Правильно. Я ортодоксальный еврей, черт возьми, я должен этим воспользоваться.

— Правильно, — сказала она.

— Есть там поезд около шести?

— По-моему, каждый час.

— Тогда я поеду на шестичасовом.

— Я буду на вокзале, — сказала она. — Как я тебя узнаю?

— Я оденусь ортодоксальным евреем.

— Я тоже, — сказала она.

— Спокойной ночи, любимая, — сказал я.

* * *

Когда я сказал тете Глэдис, что уезжаю на Рош а-Шана, она заплакала.

— А я готовила большой ужин, — сказала она.

— Ты продолжай его готовить.

— Что я скажу твоей матери?

— Я сам ей скажу, тетя Глэдис. Прошу тебя. Ты не имеешь права огорчаться…

— Когда-нибудь у тебя будет семья, и ты поймешь, каково это.

— У меня сейчас есть семья.

— В чем дело? — сказала она, шмыгая носом. — Эта девушка не может приехать к семье в праздники?

— Она учится, она не может…

— Если бы она любила свою семью, она нашла бы время. Мы не живем шестьсот лет.

— Она любит свою семью.

— Тогда один раз в году она может надорваться и посетить родных.

— Тетя Глэдис, ты не понимаешь.

— Ну конечно, — сказала она, — когда мне исполнится двадцать три года, я буду все понимать.

Я подошел и поцеловал ее, а она сказала:

— Отойди от меня, поезжай в свой Бостон…

Утром выяснилось, что мистер Скапелло тоже не хочет отпустить меня на Рош а-Шана, но, думаю, я обескуражил его, намекнув, что нежелание дать мне два выходных можно истолковать как скрытый антисемитизм, так что в целом договориться с ним оказалось легче. В обеденный перерыв я сходил на Пенсильванский вокзал и взял расписание бостонских поездов. Три ночи я читал его на сон грядущий.

* * *

Она не была похожа на Бренду, по крайней мере в первые минуты. И я, вероятно, показался ей не похожим на себя. Однако мы поцеловались и обнялись, и странно было ощущать толщу пальто между нами.

— Я отращиваю волосы, — сказала она в такси и больше ничего не говорила.

Только помогая ей выйти из машины, заметил я тонкое золотое колечко на ее левой руке. В гостинице она отстала от меня и, пока я регистрировался «мистер и миссис Нил Клагман», с видом посторонней прохаживалась по вестибюлю. В номере мы опять поцеловались.

— У тебя сердце колотится, — сказал я.

— Знаю.

— Волнуешься?

— Нет.

— Ты уже так делала?

— Я читала Мэри Маккарти.

Она сняла пальто и не повесила его в шкаф, а бросила на кресло. Я сел на кровать, она не села.

— В чем дело? — спросил я.

Бренда вздохнула, подошла к окну, и я подумал, что лучше пока ничего не спрашивать, а привыкнуть друг к другу в тишине. Я повесил оба пальто в пустой шкаф, а чемоданы — ее и мой — оставил возле кровати.

Бренда стояла коленями на стуле и смотрела в окно, как будто хотела за окном оказаться. Я подошел к ней сзади, обхватил ее, взял за грудь. С подоконника тянуло холодом, и я сообразил, как давно была та первая теплая ночь, когда я обнял Бренду и почувствовал трепет крохотных крылышек у нее в спине. И тогда я сообразил, зачем я на самом деле приехал в Бостон — это и вправду было давно. Хватит валять дурака с женитьбой.

Я спросил:

— Что-то случилось?

— Да.

Не такого ответа я ожидал. Я вообще не ждал ответа — хотел только успокоить ее своим заботливым вопросом. И спросил опять:

— Что? Почему ты не сказала по телефону?

— Это только сегодня выяснилось.

— В колледже что-то?

— Дома. Они узнали про нас. Я повернул ее лицо к себе:

— Ничего страшного. Я тете тоже сказал, что еду сюда. Что от этого меняется?

— Про лето. Что мы спали.

— Ну? — Да.

— …Рон?

— Нет.

— Это что же, в ту ночь… Джулия?

— Нет, — сказала она. — Никто.

— Не понял.

Бренда поднялась, подошла к кровати и села на край. Я сел на стул.

— Мать нашла эту вещь.

— Диафрагму? Бренда кивнула.

— Когда? — спросил я.

— Вчера, наверно. — Она подошла к бюро и открыла сумочку. — На, можешь прочесть, в том порядке, в каком я их получила. — Она бросила мне конверт; он был помятый, с грязными краями, как будто его много раз вынимали из кармана и клали обратно. — Это я получила сегодня утром. С курьером.

Я вынул письмо и прочел:

УМЫВАЛЬНИКИ И РАКОВИНЫ ПАТИМКИНА

Всех форм — Всех размеров

Дорогая Бренда,

Не обращай внимания на письмо твоей матери, когда получишь его. Я люблю тебя, детка, если хочешь пальто, я куплю тебе пальто. Ты всегда будешь иметь то, что захочешь. Мы очень верим тебе, поэтому не слишком огорчайся из-за того, что тебе пишет в своем Письме мама. Конечно, у нее расстроились нервы, потому что это было ударом, и она очень много работала в Хадассе. Она Женщина, и ей трудно понять некоторые Удары, которые преподносит жизнь. Конечно, я не могу сказать, что мы все не были удивлены, потому что я с самого начала хорошо относился к нему и Думал, что он будет благодарен за приятный отпуск, который мы ему обеспечили. Некоторые Люди оказываются не такими, как мы надеялись и хотели, но я готов простить и сказать, Что Прошло, То Прошло. Ты всегда до сих пор была хорошим Котенком и получала хорошие учебные оценки, и Рон был, самое главное, Хорошим Мальчиком, как мы и хотели, и Воспитанным мальчиком. В мои немолодые годы, поверь мне, я не возненавижу тех, кто плоть от моей плоти. Что касается твоей ошибки, чтобы ошибиться, нужны Двое, и теперь, когда ты в колледже и далеко от него и от того, во что тебя втянули, у тебя все будет хорошо, я твердо в это верю. Надо верить в своих детей, как в свой Бизнес или любое серьезное предприятие, и нет такого огорчения, которого нельзя простить, особенно когда оно касается наших родных детей. У нас любящая сплоченная семья, так почему нет??? Я желаю тебе хороших Праздников и в синагоге скажу за тебя Молитву, как делаю это каждый год. В понедельник ты поезжай в Бостон и купи пальто. Какое хочешь, потому что я знаю, какие холода бывают там, где ты сейчас. Передай привет Линде и не забудь привезти ее к нам на День благодарения, как в прошлом году. Вам было так весело вдвоем. Я никогда не сказал плохого слова о твоих друзьях и Рона, и то, что это случилось, это только исключение, которое подтверждает правило. Счастливых тебе Праздников.