Книга Театр Шаббата, страница 60 – Филип Рот

— Нет.

— Правда?

— Да.

— А с двумя женщинами?

— Угу.

— А с проституткой?

— Угу.

— Серьезно? Ничего себе! (Смеется.)

— Да, я драл двух женщин сразу.

— Тебе понравилось?

— Не то слово. Я был в восторге.

— Серьезно?

— Да. И они были в восторге. Это так забавно. Я отымел обоих. Они — друг друга. И они обе сосали у меня. Потом я сосал одну из них. А другая сосала у меня. Это было здорово. Я просто окунул в нее лицо. А другая в это время сосала мой член. А первая лизала у другой. В общем, все — у всех. А то еще одна из них пососет у тебя, у тебя отвердеет, а вставляешь другой. Как тебе такое?

— Хорошо.

— Еще мне нравилось смотреть, как они сосут и лижут друг у друга. Это очень возбуждает. И как они кончают. Да много чего можно придумать, верно?

— Да.

— Тебя это пугает?

— Н-ну да.

— Правда?

— Немного. Но я хочу тебя! Я хочу именно тебя. Не хочу с тобой и еще с кем-то.

— Я тебя и не заставляю. Я просто спрашиваю. Задаю вопросы. Просто хочу тебя. Полизать у тебя. Лизать целый час. О, (бип), я хочу кончить на тебя.

— Кончи мне на грудь.

— Ты хочешь?

— Да.

— Ты очень чувственная девочка, верно? Расскажи мне, как сейчас выглядит твоя киска.

— Н-не-е-т.

— Нет? Не хочешь мне сказать?

— Не-а.

— Я и сам могу себе это представить.

(Смех.)

— Очень красивая.

— Знаешь, был такой случай…

— Да? Какой?

— Я пошла на прием к гинекологу. И мне показалось, врач ко мне клеится.

— Он к тебе клеился?

— Она.

— Ах, она?

— Это было совсем не похоже на все, что бывало до этого.

— Расскажи мне.

— Ну, не знаю. Просто она была… Она была очень хорошенькая. Просто даже красивая. Она ввела зеркало и сказала: «О боже, сколько там у вас всего». И несколько раз это повторила. И всё там… приподняла… Не знаю. Это было так странно.

— Она тебя трогала?

— Ну да. Она залезла рукой. Ну то есть пальцами, чтобы осмотреть меня.

— Ты возбудилась?

— Ага. Она дотронулась до… В общем, у меня небольшой ожог на бедре, и она дотронулась до него и спросила меня, откуда он. Не знаю. Все было не так, как обычно. И вот тогда…

— Что тогда?

— Ничего.

— Нет, скажи мне.

— Мне стало так хорошо. Я подумала, может, я сумасшедшая.

— Ты решила, что сошла с ума?

— Ну да.

— Ты не сошла с ума. Ты чувственная девочка из Хэзлтона, и ты возбудилась. Может быть, тебе нужно попробовать с девушкой.

(Смех.)

— Можно делать все, что хочется. Хочешь сделать так, чтобы я кончил?

— Да. Я вся вспотела. Здесь так холодно. Да, я хочу, чтобы ты кончил. Я хочу пососать твой член. Я очень этого хочу.

— Ну давай.

— Он у тебя в руке?

— Еще бы.

— Хорошо. А ты трогаешь его?

— Дергаю.

— Дергаешь?

— Вверх-вниз. Туда-сюда. У меня сейчас яйца лопнут. О, как хорошо, (бип), как хорошо.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Хочу, чтобы ты села своей дырочкой прямо на мой кол. Прямо так и съехала по нему. А потом начала двигаться, вверх-вниз. Чтобы сидела на нем и ерзала.

— А взять мои груди?

— Я сдавлю их.

— Пощипывать мои соски?

— Я буду их покусывать. Твои чудесные розовые соски. О, (бип). Он наполняется спермой. Горячей густой спермой. Горячей белой спермой. Сейчас выстрелит. Хочешь, кончу тебе в рот?

— Да. Пососать. Прямо сейчас. Скорее. Взять в рот. О боже. Я сосу изо всех сил.

— Соси меня, (бип), соси!

— Все быстрей и быстрей?

— Соси меня, (бип)!

— О боже.

— Соси, (бип). Тебе нравится сосать его?

— Да, мне нравится сосать твой кол. Мне нравится сосать его.

— Соси его. Мой крепкий член. Соси мой твердый, крепкий член.

— О боже.

— Там так много накопилось. Отсоси у меня. А-а-а! А-а-а-а! А-а!.. О боже мой… Ты тут?

— Да.

— Это хорошо. Я рад, что это именно ты. (Смех.)

— О, дорогая моя.

— Ты просто животное.

— Животное? Ты так думаешь?

— Да.

— Человек-зверь?

— Да.

— А ты? Ты кто?

— Плохая девочка.

— Вот и славно. Это лучше, чем наоборот. Или ты думаешь, надо быть хорошей девочкой?

— Ну, по крайней мере от меня этого ждут.

— Что ж, а ты будь реалисткой, а им предоставь не быть реалистами. Боже мой, что я тут наделал…

(Смех.)

— О, моя чудесная (бип)!

— Ты все еще один?

— Да, я все еще один.

— Когда возвращается твоя жена?

* * *

Они ехали вниз по склону Бэттл-Маунтин, возвращались к тому уединенному месту, где она села к нему в машину. За перекрестком кончались леса и начинались поля, дорога вела к Уэст-Таун-стрит. До отметки тысяча восемьсот футов она рыдала, содрогаясь всем телом, полностью отдаваясь своему горю, рыдала, как будто он собирался закопать ее в землю живьем. «О, это невыносимо! Это так больно. Я так несчастна. За что мне это!» Она была крупная девушка, что бы ни выделял ее организм, это всегда было очень обильно, и слезы не являлись исключением. Он никогда не видел таких крупных слез. Человек с меньшим опытом мог бы даже принять их за настоящие.

— Очень незрелое поведение, — сказал он. — «Сцена со слезами».

— Я хочу сосать у тебя, — простонала она сквозь рыдания.

— Эти чувствительные молодые женщины. Пора бы уже придумать что-нибудь новенькое.

Через дорогу стояли два грузовичка, припаркованные на грязной стоянке у теплиц, свидетельствующих о присутствии белого человека на этих заросших лесом холмах. Когда-то здесь жили индейцы мадамаска, это было самое сердце их владений. У них, говорили противники стоянки и закусочных, оскверняющих природу, местный водопад считался священным. В пронизывающе холодном озерце, до которого добирался самый слабый и уединенный ручеек, скользящий от священного водопада по каменистому руслу, у фота, они с Дренкой летом резвились голые. (См. табличку 4. Фрагмент вазы мадамаска с изображением танцующей нимфы и бородатой мужской фигуры, потрясающей фаллосом. Обратите внимание на козла, кувшин вина и корзину с фигами на берегу. Из коллекции Метрополитен-музея. XX век н. э.)