Онлайн книга «Мы - на острове Сальткрока»
Наступил вечер. Но совсем не светлый и ясный, как в июне, а тусклый и призрачный. Мглистая туманная пелена заволокла все фьорды, шхеры и острова, спустилась на Сёдерёра и Кюдукса, Рёдлёгу и Свартлёгу, Блидё и Мёйю, окутала фарватер [7] и пароходы, которые медленно ползли по морю, предупреждая о себе тревожными гудками сирены. Туман держал в плену и маленький ялик Гранквистов, которому уже давно было пора покачиваться у причала возле дома. Огонек, огонек, Кипяти нам чаек. А по морю три шхуны плывут… — напевала Фредди. — Я не вижу ни одной, — сказала Тедди, перестав на минутку грести. — Видно, они совсем маленькие. И давно мы так гребем как вы думаете? — Около недели, — ответил Юхан, — так мне, но всяком случае кажется. — Вот здорово бы приплыть в Россию, — скачал Никлас. — Наверно, мы туда скоро и догребем. — Еще бы, — подтвердила Тедди. — Ведь мы столько гребем. Плыви мы верным курсом, уже бы часа в два дня проскочили, как пить дать, свой причал и сидели бы на мели у янсонова выгона. Все четверо рассмеялись. Последние пять часов они то и дело смеялись. Конечно, они снова и снова гребли, мерзли, слегка перебранивались друг с другом, жевали бутерброды, распевали песни, звали на помощь, снова и снова гребли, ругали туман, мечтали попасть домой и все-таки продолжали смеяться. И так уж получилось, что все ужасы кораблекрушения переживал Мелькер, а не дети. Но вот настал вечер и стало не до смеха. Они все сильнее мерзли, им все больше хотелось есть, а конца-края бедствию не было. Как и прежде, море окутывал сплошной туман, хотя обычно в июне он быстро рассеивается. А этот, словно назло, по-прежнему сжимал их в своих серых, призрачных тисках, будто ни за что не желая с ними расстаться. Чтобы совсем не замерзнуть, они то и дело менялись на веслах, но согреться удавалось ненадолго, да и мало радости грести, когда не знаешь, куда гребешь. Может, с каждым взмахом весел они все дальше и дальше уплывали в открытое море, и от одной этой мысли им становилось жутко. Правда, море было спокойное. Ну, а если туман, который они до того ненавидели, что готовы были изорвать в клочья своими руками, наконец, поднимется и на смену ему задует ветер? Ветер, да к тому же сильный, а они на маленьком ялике в открытом море, вот уж где в самом деле будет смех сквозь слезы. — Шхер тут что сельдей в бочке, — сказала Фредди. — Но я и не надеюсь, что мы наскочим хоть на одну из них. А они так мечтали ступить, наконец, на твердую землю. Подумать только, об этом приходится лишь мечтать. Малюсенький островок — вот все, что им надо. Ему вовсе не надо быть красивым или чем-то достопримечательным, заверяла Тедди, пусть будет совсем неприметным островком, поросшим лишь можжевельником и елками. Все равно они могли бы сойти на берег, разложить костер и, может, узнать, куда их занесло. И отыскать хоть какое-нибудь пристанище и встретить людей, к тому же страшно добрых, которые вынесут им навстречу горячее какао и теплые блины. — Никак она бредит, — прервал девочку Юхан. Но бред о вкусной еде пришелся им по нутру. Они принялись наперебой фантазировать, и их разгоряченное воображение порождало возы, доверху набитые тефтельками, голубцами, бифштексами, шницелями и сосисками. — Неплохо бы и омлет с грибами, — сказала Фредди. Все горячо одобрили омлет с грибами. В этом даже Боцман был с ними заодно, потому что он одобрительно рявкнул, хотя до этого весь долгий путь молчал. Как и подобает умной собаке, он не одобрял этой ребячьей затеи. Но что поделаешь, раз этим несуразным людям нравятся такие бестолковые развлечения! И теперь он с выдержкой и достоинством умного пса тихо и терпеливо лежал на дне лодки. — Бедный Боцман, — сказала Фредди, — он куда голоднее нас, ведь у него живот больше нашего. Дети делились с собакой бутербродами, а когда они кончились, то предложили ему треску, от которой он вежливо отказался. — Понятное дело, — сказал Юхан. — И я скорее умру с голоду, чем стану есть сырую рыбу. — Неужели в рюкзаке ничего-ничегошеньки не осталось? — спросила Тедди. — Одна бутылка воды, — ответила Фредди. Бутылка воды! Это после стольких-то радужных мечтаний о горячем какао, бифштексах и блинах. С одной бутылкой воды они чувствовали себя нищими. Долго сидели они молча, совсем подавленные. Никлас размышлял, что для человека хуже: замерзнуть до смерти или умереть с голоду. Сейчас его больше всего донимал холод. Не спасала и плотная куртка — он промерз до мозга костей. Вдруг он вспомнил их костер на Рыбьей шхере. Словно этот костер был в какой-то другой жизни, таким неправдоподобным казался он ему теперь. Никлас вспомнил про спичечный коробок в кармане и вынул его. Окоченевшими пальцами он зажег спичку. Она горела чистым невысоким пламенем. Он поднес к нему руку, чтобы хоть ненадолго почувствовать тепло. — Играешь в девочку с серными спичками? — спросила Фредди. — А как ты отгадала? — удивился Никлас. Но в тот же миг он что-то увидел. — Что у вас там на корме? Случайно, не спиртовый ли примус? — Ой, правда, — воскликнула Тедди. — Кто же его здесь забыл? — Наверно, папа, — ответила Фредди. — Позавчера они с мамой ставили в море сети. Он уговорил маму отправиться с ним и обещал сварить ей кофе в лодке, помнишь, Тедди? — А что, если и мы… — предложил Никлас. — У нас нет кофе, — ответила Фредди, — одна вода. Никлас задумался. Ведь горячая вода согревает, а сейчас им больше всего нужно согреться. Он поискал глазами: куда подевался ковш, которым они вычерпывали воду из лодки? Это был самый обыкновенный медный ковш, но он вполне годился вместо кастрюли. Никлас поделился с друзьями своим планом, и они не спускали с него глаз, пока он не развел примуса и не вылил воду из бутылки в ковш. «Огонек, огонек, кипяти нам чаек…» — запела Фредди. И тут Юхана словно осенило. — Давайте сварим в ковше треску! Тедди взглянула на него с неподдельным восторгом. — Юхан, ты гений! В лодке закипела работа. С головокружительной быстротой они очистили и вымыли семь рыбин, разрезали их на куски, и целый час, пока варилась уха, чувствовали себя счастливыми. Приготовление ухи заняло много времени, потому что за раз в ковш входило только четыре куска. Наконец вся треска сварилась, и дети с превеликим удовольствием проглотили ее. И хотя больше всего досталось Боцману, остальным тоже за глаза хватило. — Представляете, — сказала Фредди, — оказывается, за один присест можно съесть четыре куска трески без единой солинки и притом считать, что вкуснее ничего не ел. — А почему бы и нет, — возразил Юхан. — Можно выпить и рыбный бульон и считать его вкусным. Но, понятно, не от хорошей жизни. |