Книга Мы - на острове Сальткрока, страница 21 – Астрид Линдгрен

— Тогда зачем так спешить, только с дерева свалился и коленки себе ободрал, — сказала Малин, залепляя ссадины пластырем.

Вообще-то жизнь на острове в летнюю пору была сплошное удовольствие, и Пелле уже со страхом начал подумывать о том печальном дне, когда им придется возвращаться в город. У него был старый гребешок, на котором число зубчиков равнялось числу летних дней. Каждое утро он отламывал один зубчик и с сожалением смотрел, как убывал ряд зубчиков.

Однажды утром, когда они сидели за завтраком, Мелькер увидел этот гребешок и выбросил его в окно. Нелепо, объяснил он, испытывать страх перед будущим. Надо радоваться каждому дню. Вот таким солнечным утром, как сегодня, жизнь — сплошное удовольствие, рассуждал Мелькер. Подумать только, можно запросто выйти в пижаме в сад, походить босиком по траве, окунуться у причала, а потом усесться за собственноручно выкрашенный садовой стол, почитать книгу или газету, выпить кофе, а рядом шумят дети. Чего же еще больше желать от жизни? И незачем Пелле носиться со старым гребешком. Мелькер поднял гребешок двумя пальцами с земли и бросил в помойное ведро. Пелле не протестовал. Когда с гребешком было покончено, отец вернулся к своей книге, а Юхан и Никлас вновь принялись препираться, чья сегодня очередь мыть посуду.

Оба они считали, что очередь мыть посуду наступает слишком быстро, а Малин, наоборот, была уверена, что всякий раз, когда дело касалось мытья посуды, не было более неуловимых ребят, чем Юхан и Никлас. Собственно, в редкие дни их дежурства по кухне следовало бы поднимать флаг над Сальткрокой, говорила Малин.

— Ну, тут ты не права, — сказал Никлас. — А кто мыл посуду, например, вчера?

— Как кто? Малин собственной персоной!

Этого Никлас не мог взять в толк.

— Чудно, я-то уверен, что я.

— А разве ты не заметил? — спросил Пелле, намазывая варенье на булку, — разве ты не заметил, пока мыл посуду на кухне, что это был не ты, а Малин?

С жужжанием прилетела одна из Пеллиных ос, желая, как видно, тоже отведать варенья. Пелле радушно протянул ей свой ломоть с вареньем. Надо ведь подкармливать своих домашних животных. Пелле не сомневался, что таким образом осы будут знать, кто их хозяин. Он любил сидеть на окошке своего чердака и свистом сзывать ос, чтобы поболтать с ними. Он обещал им, что они могут жить в столяровой усадьбе сколько им вздумается.

Пелле увлеченно следил за маленькой осой, которая лакомилась крошками сахара, оставшимися на столе, и старался представить себе, о чем она думает и вообще каково это — быть осой. Случается ли осам расстраиваться или бояться, как детям, таким вот семилеткам, как он или вроде того? И как много, собственно, знают осы?

— Папа, ты думаешь, осы знают, что сегодня восемнадцатое июля? — спросил Пелле.

Но отец был поглощен собственными мыслями и не ответил ему.

— День — равный целой жизни! — пробормотал Мелькер. — Это же просто великолепно!

— Что в этом великолепного? — спросил Юхан.

— Вот здесь в книге написано: «День — равный целой жизни!», — с жаром воскликнул Мелькер. — Поэтому я и выбросил гребешок.

— В книге написано, что ты должен был выбросить мой гребешок? — удивленно спросил Пелле.

— Здесь написано: «День — равный целой жизни!» — это значит, что каждый день надо жить так, словно тебе дарован всего один-единственный день. Надо пользоваться каждой секундой и чувствовать, что ты в самом деле живешь на свете.

— А ты считаешь, что я должен мыть посуду! — с упреком сказал сестре Никлас.

— А почему бы и нет? — откликнулся Мелькер. — Сознание того, что ты творишь, делаешь что-то своими руками, поднимает жизненный тонус.

— Так, может, ты помоешь посуду? — предложил Никлас отцу.

Но Мелькер ответил, что у него и без мытья посуды хватает дел и его жизненный тонус всегда на высоте.

— Какой еще жизненный тонус? — спросил Пелле. — Он что, у нас в руках?

Малин с нежностью взглянула на малыша.

— У тебя он, по-моему, в ногах. Ведь ты говоришь, что ноги тебя сами по себе несут, вот это и есть жизненный тонус.

— Правда? — удивился Пелле. — Сколько всего на свете, чего не знаешь, хоть ты и человек, а не оса.

Осы, может, и не понимали, что это был день восемнадцатого июля, но им было совершенно ясно, что на столе в саду столяра стоит вазочка с вареньем, и целый осиный рой с жужжанием слетелся на угощение, так что Малин раздраженно замахала на них. Одна из ос решила отомстить, но, вместо того чтобы напасть на Малин, кинулась в другую сторону и ни за что ни про что ужалила бедного, ни в чем не повинного Мелькера в шею. Мелькер с ревом вскочил и также ни за что ни про что хотел было прихлопнуть другую маленькую осу, которая ползала по столу, никому не причиняя зла. Но тут вмешался Пелле.

— Не тронь! — закричал он. — Не тронь моих ос! Они ведь тоже хотят жить, ты сам говорил.

— Что я говорил? — спросил Мелькер.

Он не помнил, чтобы он заводил разговор об осах.

— Ну как же. «День — равный целой жизни», или как там еще, — напомнил Пелле.

Мелькер опустил книгу, которой собирался было прихлопнуть осу.

— Да, само собою, хотя им не следует начинать этот день с того, чтобы жалить меня в шею.

Он ласково потрепал Пелле по щеке.

— Ты, мальчуган, пожалуй, самый лучший друг животных на всем свете. Жаль только, что твои животинки не очень-то добрые.

Мелькер потрогал шею. Укус побаливал, но он не позволит осе испортить себе утро. Он решительно поднялся из-за стола. Этот день — равный целой жизни, и для него, для Мелькера, и он знал, что ему делать.

В это время к причалу, чихая, пришвартовалась моторная лодка. Когда Юхан и Никлас увидели, кто сидел за рулем, они мрачно посмотрели друг на друга.

— А я-то думал, мы отвадили его в праздник, — вздохнул Юхан.

Но Кристер, как видно, забыл обо всем, кроме того, что милее русоголовой Малин не было никого на всех соседних островах. Окажись более милая и более русоголовая девушка на каком-нибудь другом острове, он, возможно, направил бы свою моторку туда. Но пока причал Мелькерсонов оставался для него самой заветной гаванью.

— Привет, Малин! — закричал он. — Поехали покатаемся по морю?

Братья затаили дыхание. Неужто она и в самом деле улизнет на моторке, как же им тогда охранять ее?

Малин оживилась. Видно, она ничего не имела против морской прогулки.

— А долго мы там пробудем? — крикнула она.

— Весь день, — снова закричал Кристер. — Не забудь купальник на случай, если отыщем подходящий скалистый островок, откуда можно понырять.

Юхан назидательно покачал головой.

— Опомнись, Малин! День — равен целой жизни, так неужто ты и вправду хочешь провести всю жизнь с этим малым?