Книга Моя герцогиня, страница 74 – Элоиза Джеймс

В разговор вступил Элайджа:

— Дело в том, что пока доктор меня слушал, сердце несколько раздавало сбои. Конечно, нельзя не учитывать, что я неподвижно лежал на спине, в самом неблагоприятном положении.

Джемма кивнула. Получалось, что впереди оставалось всего несколько дней. Она снова посмотрела на Уидеринга:

— Удалось ли выжить еще кому-нибудь из ваших пациентов — помимо того, который обратился к цыганке?

Тот немного приободрился.

— Разве имело бы смысл работать с наперстянкой, если бы ее свойства не подтверждались успехами? Большому числу больных посчастливилось значительно улучшить свое состояние. — Доктор прочитал мысли собеседницы. — Но герцогу дать лекарство я не могу. Слишком опасно. Вы, кажется, не понимаете всей серьезности обстоятельств.

— В том-то и дело, что отлично понимаю. — Джемма подошла ближе и воинственно вскинула голову. — Предпочитаете экспериментировать на бедняках? Выбираете пациентов в таких кварталах, как Спитлфилдз? Кому какое дело, если в вашем кабинете вдруг умрет кто-то из несчастных?

— Все свершается в интересах науки! — убежденно заявил доктор. — Люди приходят ко мне в отчаянии: никто и ничто не может им помочь. А я лечу бедных, причем не только от заболеваний сердца. Стараюсь помочь во всем, начиная с водянки и заканчивая золотухой.

— Но герцог королевства находится в иной сфере. — Джемма не скрывала сарказма.

— Постарайтесь понять, что я еще не достиг той стадии исследования, которая в достаточной степени…

— Утром вы дадите моему мужу лекарство, — сурово приказала герцогиня. — Я не позволю ему умереть, в то время как спасительное средство существует.

— Последний опыт закончился трагически, — поспешно предупредил доктор. — Больной скончался меньше чем через час после принятия лекарства. Доза оказалась избыточной. Кипячение придало отвару необходимые свойства, однако пропорции активного вещества изменились.

— Постарайтесь в очередной раз тщательно взвесить факторы, — с мрачной решимостью потребовала Джемма. — Можете провести ночь в расчетах оптимальной дозы и концентрации: гибель последнего пациента подскажет, где таится ошибка. А ровно в восемь мы к вам приедем.

— Не могу! — в ужасе закричал доктор. — Не могу! Поймите же наконец, ваша светлость! Если, не дай Бог, герцог умрет, приняв лекарство, меня повесят. Никто не захочет выслушать доводы в оправдание. И работа останется незаконченной!

— Все верно, — поддержал Элайджа. — Доктор прав, Джемма.

— Нет, не прав! — воскликнула она.

— Работа действительно чрезвычайно важна. Да, некоторые из пациентов умерли, и все же открытие бесценно. Если мы заставим мистера Уидеринга дать препарат, а доза окажется смертельной, дело закончится виселицей — просто потому, что я герцог. — Слова прозвучали совсем просто, даже обыденно. — Я не могу отправить человека на гибель, как не могу прервать исследования, способные спасти тысячи жизней.

— Не будь таким! — со слезами на глазах потребовала Джемма.

На лице герцога застыло непроницаемое выражение.

— Какой есть.

— Перестань вести себя так правильно! Хотя бы раз в жизни подумай о себе! Разве ты не хочешь жить? Не хочешь остаться со мной? Что, если я уже беременна? Что, если… — Ее голос сорвался, и она беспомощно отвернулась.

— Я готов отдать все на свете, лишь бы только не покидать тебя. — Он до боли сжал плечи жены. — Готов расстаться с титулом, с последним пенни, даже с правой рукой, чтобы увидеть нашего ребенка, если он уже живет в тебе. Как ты можешь задавать такие вопросы?

Она заглянула в печальные глаза:

— Значит…

Герцог покачал головой:

— Мои деньги, мой титул, моя правая рука, Джемма. Но не жизнь и работа другого человека. Даже если удалось бы каким-то способом заранее предусмотреть оправдание доктора, продолжить исследование ему все равно не удастся. Повторяю: готов отдать за жизнь все, что принадлежит мне. Но только мне. — Его мужественное лицо исказилось болью, и стало ясно, что решение непоколебимо. — Я не могу рисковать чужой жизнью ради спасения собственной, — повторил Элайджа с достоинством, в котором ясно слышалось отчаяние.

Выхода не было: оставалось лишь продолжать любить супруга таким, каким полюбила много лет назад, или жалеть о том, что не вышла замуж за кого-нибудь другого.

— О Господи! — Джемма без сил упала в объятия герцога.

— Искренне сожалею, — беспомощно произнес Уидеринг. — Думаю, месяцев через шесть свойства Digitalis purpurea проявятся с большей определенностью.

Мысли кружились в бешеном хороводе.

— Не могу позволить тебе умереть! — убежденно заявила Джемма и уткнулась носом в камзол.

Элайджа молча обнял ее и прикоснулся губами к волосам. Все кончено. Сейчас они поедут домой, а ночью или завтра утром он покинет ее навсегда.

Она выпрямилась, освободилась из объятий и снова повернулась к доктору.

— Каковы симптомы передозировки наперстянки? — деловито осведомилась она.

— Тошнота, рвота, — ответил тот. — Расстройство зрения в виде радужных кругов возле обычных предметов. Вскоре после этого наступает конец.

Джемма кивнула.

— Хочу попросить подробно описать, когда и как следует принимать лекарство, и обозначить ту дозу, которую вы дали погибшему пациенту. Инструкцию мы возьмем с собой — вместе с препаратом.

— Не могу позволить…

— Никто не узнает. Слуги знают, что господин нездоров. Ночью мы останемся вдвоем. В случае трагического исхода все решат, что сердце остановилось, и это будет правдой. А я не скажу ни слова. — Она пристально посмотрела доктору в глаза. — Моему слову можно верить: я вас не предам.

— Ах, если бы можно было подождать еще шесть месяцев! — Уидеринг мучительно сомневался.

— Не могли бы вы сделать кое-какие заметки на тот случай, если мы все-таки решим попробовать? — осторожно напомнил Элайджа.

Доктор посмотрел на него почти с ненавистью.

— Лучше бы вы никогда не появлялись в моем кабинете!

— А мы бы и не появились, не будь герцог Бомон также хорошо известен в Спитлфилдзе, как и вы, — парировала Джемма.

— Не оставите ли нас на минуту? — попросил герцог.

— Хорошо, сейчас же напишу подробную инструкцию, но повторяю: я решительно, категорически возражаю! — Доктор скрылся за дверью.

— Ты тверда в своем решении? — тихо спросил Элайджа.

Джемма посмотрела ему в глаза.

— Это твой единственный шанс.

— А что, если потом начнешь сомневаться?

В болезненном волнении она схватила мужа за плечи и попыталась встряхнуть, однако ничего не получилось: герцог оказался слишком высоким и тяжелым, да и на ногах держался крепко.