Онлайн книга «Закон обратного волшебства»
|
Один из ее одноклассников был свято уверен в том, что автор «Повестей Белкина», собственно, и есть этот самый Белкин. Кто же еще мог написать «Повести Белкина», если не Белкин?! Она шла, и высокая и мокрая трава хлестала по голенищам сапог, оставляла мелкое зеленое крошево, и пахло землей и разогретыми стволами деревьев, и шмель гудел, облетая радостное соцветие иван-да-марьи, листья шелестели высоко-высоко, и в заросшей тракторной колее обязательно находился крепенький белый грибок с упоительно-кофейной шляпкой. Он никогда не бывал одиноким, рядом всегда торчали его братья и сестры, а под елкой всегдашний сосед — мухомор. И корзинка тяжелела, и Анфиса перекладывала ее с локтя на локоть, и когда белые поднабирались, она возвращалась домой, разморенная жарой и июлем, и на опушке всегда набирала ромашек. Марфа Васильевна любила ромашки, особенно лесные. Белые в расписной мисочке наверняка были те, летние, и Анфиса вдруг успокоилась немного. Марфа Васильевна посмотрела на нее, вздернула брови и усмехнулась. У нынешних молодых все написано на лице. — Итак, что мы должны обсудить прежде всего? — спросила она, достала из портсигара свою вечную сигарету и закурила. Все помалкивали. — Я так полагаю, что загадочную смерть нашего соседа в первую очередь. — А я полагаю, что нам надо прежде всего обсудить вопрос вашей с Клавой безопасности, — перебила Анфиса, отлично понимая, что как раз этот вопрос бабушка обсуждать ни за что не станет. — Вам надо переехать в городскую квартиру. — Полно вздор молоть! Я не живу в этой квартире сорок лет и сейчас жить не стану. — Бабушка, здесь может быть опасно! — Не опасней, чем в твоей дурацкой квартире! — Бабушка! — Анфиса, девочка, что это ты выдумала, право слово!.. — Клавдия, которая вечно спорила с бабушкой, кажется, на этот раз была целиком и полностью на ее стороне и слегка из-за этого недоумевала. — Куда же мы поедем?! — А вдруг у нас маньяк?! Вот и Юра говорит, что это может быть маньяк. Да, Юра? — Собственно, я ничего такого… Анфиса упиралась только из упрямства. Оно у них передавалось по женской линии. Так сказать, наследственное упрямство. Пришел кот Архип, оценил серьезность обстановки, и не стал бухаться на бок, и в кресле не стал разваливаться, а уселся настороженно прямо в центре ковра и бубликом сложил хвост. Уши поставил топориком и прижмурил глаза — делал вид, что ему неинтересно. — Давайте лучше про другое поговорим, — предложила бабушка и затянулась. — А именно, про Кентервилльское привидение. Петра Мартыновича в последнее время кто-то пугал. Кто и зачем мог его пугать? У кого какие предположения? Предположений не поступило, и бабушка продолжала: — Его дом почти ничего не стоит. — Смотря что имеется в виду! — подала голос Анфиса. — Тысяч тридцать-то наверняка! — Если с участком, добавил Юра. Он неторопливо мешал ложкой в чашке — полное спокойствие и невозмутимость, как и полагается джентльмену в дамском обществе. — Ну, с участком. — Убивают и за меньшее, — неторопливо продолжал Юра. — Господи Иисусе, вечный покой, — пробормотала Клавдия, перекрестилась и утерла глаз клетчатым носовым платком, — живая душа… — А почему мы все так уверены, что его убили? — спросила Анфиса громко. Нельзя позволять Клавдии разойтись как следует, это могло кончиться плохо. — Во-первых, диванная подушка. Тебе Юра говорил об этом? — Говорил, но это не самое… — Во-вторых, когда мы приехали утром, дверь была открыта. — Ну и что? — Моя дорогая, я, конечно, стара и слаба, но все же не в полном маразме! Человек, напуганный кем-то или чем-то, ложится спать, забывает запереть входную дверь и ночью умирает во сне?! Это что такое? Я тебе скажу, что это такое! — Что же? — Это нонсенс! — торжественно произнесла бабушка. — Полный нонсенс и больше ничего! Если он так боялся, что накануне был не в себе, почему дверь-то не запер?! Он должен был ее на три замка запереть, да еще на щеколду, да еще шкапиком подпереть! А он — здрасти-пожалуйста — при открытой двери разлегся! — Да, — задумчиво сказала Анфиса. — Это точно. — И не только дверь, — сказал Юра негромко. — Еще кое-что. Все повернулись к нему, он быстро взглянул на них и опять стал помешивать в чашке чай. — У Петра Мартыновича на правой руке был воск. — Что?! — Воск. Капельки воска. Как будто капало со свечи. Вы… не заметили, Марфа Васильна? Бабушка с размаху потушила в пепельнице сигарету: — А и правда, пресвятой Панкратий! Был у него на руке воск! Был! Я еще подумала, бородавки у него, что ли?! — Бабушка, что еще за Панкратий?! Откуда ты его взяла?! Бабушка отмахнулась. Она любила выражаться чуть более витиевато, чем все обыкновенные люди! — Значит, он куда-то ходил со свечой, но при осмотре места происшествия никакой свечи обнаружено не было! Зря он сказал про «осмотр места происшествия»! Как-то само получилось, и он не успел проконтролировать себя. Очень привычное, ладное, всегдашнее выражение, удобное, как кобура с пистолетом под мышкой! Сколько лет он не произносил его — и тут на тебе!.. Осмотр места происшествия! Анфиса и старая хозяйка заметили, конечно. Он понял, потому что Анфиса быстро взглянула на свою бабку, а та как-то краем брови дала ей понять, что спрашивать ни о чем не нужно, не время! Но насколько бывший мент Юрий Латышев знал Анфису Коржикову, она непременно спросит. Обязательно. Отвечать ему не хотелось. Нечего было отвечать. — Свечи действительно не было. И свет вчера не отключали. — На том участке генератор есть, — машинально оказал Юра, все еще раздумывая о том, как он станет объясняться с Анфисой. — Откуда вы знаете?! Да. На самом деле. Откуда он знает?! — А он ломался пару раз, и сосед просил меня посмотреть. Я чинил. — Экий вы конспиратор, — пробормотала бабушка, — мне так ни разу и не сказал… — Вы же его недолюбливали, Марфа Васильевна. Стали бы ругаться, зачем я во вражеский лагерь хожу. |