Онлайн книга «Пламя клинка»
— Да познаешь ты любовь всевышних богов и их безграничное милосердие… Щипцы стали медленно погружаться в рот узника. Сомкнулись на его языке, сдавили, стали вытаскивать. Глаза мага выкатились от боли. — Ибо любовь всегда бесконечна, а правосудие всегда мудро. Длинные ножницы со скрипом вылезли из экстрактора. Тело узника содрогнулось снова. Медленно, ржаво лязгая, сошлись два лезвия, и язык колдуна, отрезанный почти по самое основание, упал на грязный пол камеры. Он прыгал и извивался, словно живой. — Славься, государь-император, наместник вышних богов! — произнес Димитрис. Ржавые кандалы распались, отпустив пленника. Колдун упал на колени. Из его рта струйками лилась кровь. С глухим звоном заговоренные цепи втянулись обратно в стену. — Все, — произнес Димитрис. — Теперь он никому не опасен. Дознаватель тяжело выдохнул. Он боялся черного колдуна и того, что чародей мог сказать. — Хорошая работа, лорд Мортерн, — произнес Боррояр. — Я уверен, что вас ждет блестящая карьера при дворе государя-императора… Чародей поднялся. Он метнулся к решетке и начал ее трясти. Рот черномага широко распахнулся. Ни один звук не вырвался из горла, но в ту же секунду Димитрис с ужасом понял, что стоит на краю окопа, и крики боя раздаются со всех сторон. Алые сапоги тонули в мокрой траве. Сотни, тысячи бойцов императора, с бердышами и колдовскими мечами, замерли, ожидая приказа. Ужас и обреченность застыли на их измученных лицах. Все понимали, что не вернутся живыми. Многие были ранены, кто-то без глаза, другой без одной руки. Только безумец мог бы послать их в бой. Глядя в окоп, Димитрис внезапно понял, что у большинства нет оружия; на один бердыш приходилось три, а то и четыре гнилые палки с кое-как привязанными камнями. Волшебные мечи давно утратили астральный заряд и обратились в оплавленные куски металла. — В атаку! — пронесся голос. — За императора! В глазах солдат застыла тупая, бессмысленная решимость. «Зачем? — в диком отчаянии подумал Димитрис. — Зачем они идут в бой, если знают, что там их ждет только смерть?» — Слава государю-императору! — гаркнули сотни, тысячи глоток. Люди бросились в бой, они бежали по вытоптанному полю, и жуткие, омерзительные твари вставали на их пути. Мало кто успевал замахнуться палкой, острые когти пронзали солдатам грудь, разрывали им животы и крушили головы. У каждого монстра было по сотне рук, растущих одна из другой, словно ветви кустов. В центре переплетения распахивался огромный, зубастый рот, и ядовитая слизь текла с раздвоенных языков. По небу носились хищные птицы с кожистыми крылами и длинными тяжелыми клювами; они падали на солдат, одним ударом пробивая и шлем, и череп; а дальше, за чередой сторуких, виднелись люди-драконы, творящие черные, смертельные заклинания, и огонь вырывался из их разверзшихся пастей. — Нет! — закричал Димитрис. В ужасе он кинулся прочь, подальше от поля боя, споткнулся на краю окопа, упал и только в тот момент понял, что на бегу со всей силы врезался в стену острога. Кровь хлынула из разбитого носа юноши, и острая боль внезапно отрезвила его. Жуткое видение сгинуло, он вновь стоял в коридоре тюремного подземелья, и черномаг смотрел на него. — Громы Перуна, — пробормотал Димитрис. Боррояр скорчился на полу. Его сложно было узнать. Лицо стало бледным, перекосилось, и гримаса безотчетного ужаса застыла на нем. Димитрис вдруг понял — то, что для него было только жутким видением, кошмаром наяву, Боррояру стало ожившим воспоминанием. Он сам стоял в том окопе, сам вел людей в атаку и видел, как солдаты умирали. — Нет, — прошептал боярин. — Нет, только не это. Черный амулет в его руке треснул и раскололся. Свирфнебблин скорчился около Боррояра. Лицо тюремщика обратилось в белую, безумную маску. Он творил защитные заклинания и что-то шептал на своем древнем наречии. — Вы же провели ритуал! Дознаватель тяжело встал. Шатаясь, сжав кулаки, он кинулся на Димитриса. Тот был слишком потрясен, чтобы ответить, и только пожал плечами. Боль и тоска заклубились в глазах Боррояра. Он прислонился к мокрой стене, тяжело дыша. Окровавленный рот волшебника скривился в торжествующей улыбке. — Что это было? — спросил Димитрис. — Не важно… Слова офицера помогли Боррояру прийти в себя. Он глубоко вздохнул. — Не важно… — повторил дознаватель. — Прошлое умерло и глубоко похоронено. Боррояр сглотнул. Только сейчас он понял, что все еще сжимает в руке изломанный амулет. Медленно разжал пальцы, по ладони струилась кровь. — Нельзя выкапывать прошлое, — глухо произнес Боррояр. Потом вдруг наотмашь, сильно, в неизбывной ярости он ударил по решетке своим магическим жезлом. Черное облако, сверкая златыми искрами, вновь излилось из скипетра и накрыло пленного колдуна; тот глухо закашлялся, исторг болезненный стон и пал на колени. Боррояр смотрел на него, потом отвернулся. Вытер лицо ладонью, не замечая, что осколки черного амулета до крови царапают ему кожу. — Он сможет это сделать завтра, на площади? — спросил дознаватель. Димитрис пожал плечами. — Только Карачун знает, чего ждать от черного колдуна. Улхарь подошел к ним. В глазах старика застыл беспредельный ужас. — Лорд Мортерн, — сухо произнес дознаватель. — Извольте проследить, чтобы утром такое не повторилось. — Сударь? — нахмурился молодой офицер. — Никто, — продолжал Боррояр, — больше никто не должен увидеть это… это безумие. И вы, естественно, никому не станете об этом рассказывать. — Да, ваша светлость. Димитрис посмотрел на свирфнебблина. — И он тоже никому не расскажет. — Конечно, никому, — кивнул Боррояр. Рот Улхаря вдруг распахнулся. Глаза широко раскрылись. Кровь из груди струей захлестала на пол, и острое лезвие шпаги блеснуло из сквозной раны. |