Онлайн книга «Слотеры. Бог плоти»
|
Их не так-то легко напугать, этих уличных котяр. Мы вошли в таверну, и Упитанный Ван – огромный толстяк с необъятным пузом и по-бабьи покатыми мягкими плечами – немедленно запричитал-засуетился, то протирая грязной тряпкой стол, то нахваливая вино, которое «только вчера» получил с товарным поездом из Южного Тарна. – Тягучее и сладкое, как вы любите, милорд! – Накорми мальчишку горячим, а мне подай бумагу и чернила, – распорядился я. – Надо пару писем отписать. Ван закинул тряпку на плечо, но не убежал немедленно за письменными принадлежностями, а только горестно засопел, словно прихожанин, пришедший на исповедь в Строгую церковь после оргии и не знающий, с какого греха ему начать. – Что не так? – Бумага, милорд, – тоскливо вздохнул Упитанный Ван. – Бумага закончилась. – У тебя что, клиенты записок никогда не пишут? – Да нет, милорд! Со вчера еще десть, значитца, оставалась, да только заходил мессир ад’Уолк со свитой своих прихлебателей и всю как есть извели на игру в похабные куплеты. Вы же этих молодых нобилей знаете – им бы, значитца, только вино хлестать да стишками бумагу портить… С утра думал слугу отправить прикупить десть-другую, да запамятовал. Я раздраженно потер подбородок. Даже в таких мелочах с арборийским нахалом все через пень-колоду выходит. Может, у него оберег какой хитрый есть, чтобы со следа сбивать? Надо бы провести пару нехитрых ритуалов, проверить. Но это потом, а пока такой мелочью меня не смутить. В Палату негоциантов дойду и своими ногами, а с Котом можно не чиниться. – У тебя оберточная бумага есть? Не вощеная? – Есть, милорд, – просиял толстяк, счастливый, что может угодить грозному клиенту. – Сойдет и такая. Тащи. И про мальчишку не забудь. Что там у тебя из горячего? – Похлебка есть гороховая на бараньем жиру, сытная да наваристая. Как раз впору для огольца. Мальчишка шумно сглотнул – со сна, видать, ничего еще не ел. – Как управишься с похлебкой – отнесешь боссу записку, – распорядился я в адрес юного Кошака. – Скажешь, сведения, какие прошу, нужны уже к вечеру, так что пусть уж расстарается. Сам он может и не являться, главное, чтобы ответ отправил. С нарочитым или бесом, мне без разницы. – Понял, милорд, – кивнул мальчишка. И, набравшись смелости, добавил: – Вином угостите? Я дал ему легкий подзатыльник: – Мал еще вино хлестать. Ван, принеси ему кружку сидра. И что там с бумагой? …Стоп! Давешняя неуловимая мысль-невидимка, крутившаяся в голове, на мгновение замедлила свой бег. Торопясь прижучить ее, прежде чем успеет затеряться среди прочих дум, я даже хлопнул ладонью по столу, заставив и мальчишку из кошачьей банды, и хозяина таверны подпрыгнуть на месте. «С бумагой»? Бумага. – Кровь и пепел! Бумага! Огромный и тучный хозяин таверны и маленький, тощий, как прутик, Кошак смотрели на меня одинаково круглыми перепуганными глазами, но мне было не до них. Махнув им рукой, я принялся усиленно морщить лоб. Как же Мастер там дословно-то причитал-хныкал? Ну же, Сет… Я опустил руку на эфес шпаги и забарабанил по стальным кольцам пальцами, силясь припомнить. «…есть одна девушка… очень красивая… дочь богатого купца, избалованная, капризная, с ледяным сердцем… но прекрасная, как нимфа… Стерва проклятая! И любовь моей жизни… Люблю ее и ненавижу… принцесса бумажная…» Принцесса бумажная. Вот оно! Такой оборот в речи молодого мага не мог всплыть случайно. Отец его Мэриэтты, видать, бумагой приторговывает, да по-крупному, иначе солидного капитала не сделать. Пойманная мысль трепыхалась, точно рыба, попавшая на крючок. И круги от нее шли точно так же. Где одно воспоминание-догадка, там и другое. Купец-арбориец, торгующий бумагой… Уж не по его ли душу изрыгал проклятия шарикообразный сантагийский торговец, у которого сорвался договор с одним из ведомств Магистрата? Ха, вот тебе и оберег-отводник! Наконец за эти два дня повезло и мне. Осталось только вспомнить, как же там его звали, этого пузыря на ножках, что топал по бульвару Скрипучих Перьев, ничего не видя вокруг себя? Ну как там было?.. «…что они понимают в бумаге! Ну, ничего! Они еще вспомнят старину де Сузу». Значит, де Суза. Сантагийский негоциант, промышляющий бумагой, по фамилии де Суза, который знает некоего арборийского купца, заявившегося в Ур и нагло перебившего цену на крупную поставку бумаги, потому что… потому что… Я быстрее забарабанил пальцами и даже сморщился, напрягая память. Потому что полфлорина за десть – дорого для бумаги, которую надо везти из-за моря. Торжествующая усмешка сама собой обозначилась на лице. Иногда все бывает так просто. Уверен, мессир де Суза будет просто счастлив назвать имя своего обидчика одному из Выродков – вдруг все обернется тем, что конкуренту руки-ноги повыдергивают? Тут даже если сорвавшийся контракт будет не вернуть – какое-никакое утешение. – Хрен с ней, с бумагой, Ван. А ты слушай сюда, малый: доешь, побежишь на Королевский тракт, оттуда на Бомон-Тизис, знаешь, как покороче будет? – Вестимо, милорд. Срежу через Бычий тупик, потом дворами, потом… – Ага, дальше слушай. Выйдешь к Палате негоциантов. Там спросишь мессира Тадеуша Вокслу. Повтори. – Мессир Тадеуш Воксла… – послушно повторил Кошак, а затем насупился. – Только не пустят меня внутрь. Рылом не вышел. А еще больше – платьем. Он оттянул ворот своей штопаной-перештопаной куртки и с сомнением осмотрел ветхую, расползающуюся от старости и грязи ткань. – Вот этим блеснешь – пустят. Поймут, что по делу отправлен, и серьезным человеком. Я катнул ему по столу золотую монету, и юная пропащая душа аж застыла, не смея двинуться. Серебро из кошельков ему, может, и случалось тырить, но золота в руках мальчишка никогда не держал. Небось и близко не видел. – Так вот, спросишь мессира Вокслу. Передашь ему: Сет Ублюдок Слотер шлет приветствие и просит оказать помощь. Пусть посмотрит в книгах Палаты, что за торговец такой есть у нас в городе – де Суза. Запомнил? Де Су-у-за. По тому, что о нем известно: уроженец из Сантагии, промышляет торговлей бумагой и, возможно, сопутствующими товарами. Мне нужно полное имя, адрес конторы, а если есть, то и адрес апартаментов, где проживает. Ответ жду с почтовым бесом сей же час. Передашь Воксле, чтобы отправил его прямо из Палаты. Монету отдашь за труды. Мальчишка, завороженно разглядывающий маленький золотой кружок, вздохнул и закивал головой: мол, все понял. – А это – уже тебе за расторопность. |