Онлайн книга «Беспризорный князь»
|
Оляна прижала сверток к груди. – Нет! – Это ее сын! – И твой тоже. Сама принесла. – У нее горячка – не понимает, что делает. По ней видно, что недавно родила. – Не отдам! Взор жены выражал непреклонность. – Зачем? – выдохнул князь. – Хочу, чтоб у Ванечки был брат! – Оляна шагнула к мужу. – Знаешь, что это такое? Нет? А я знаю! Когда родители сгинули, Олята меня спас. Кормил, согревал, защищал. Без него бы не выжила. – Своего родишь. Оляна закрутила головой. – Почему? – удивился Иван. – Чрево худо зажило, мне Млава сказала. У мамы моей так было: не рожала после нас с Олятой. – Но… – Людям скажем, что сама родила. – Не поверят, – князь выразительно глянул на живот жены. – Летник у меня просторный, не видно было. Оляна убежала, унеся младенца, а Иван, почесав в затылке, кликнул гридня. Велев страже оставаться в хоромах, он сел на коня и выбрался за стены. Петляя по посаду, отыскал нужную избу. Ранее ему не приходилось здесь бывать, Иван с любопытством осмотрел высокий тын, крепкие ворота, за которыми виделась крытая тесом крыша. Подъехав ближе, свистнул. За воротами не отозвались: пса здесь не держали. Встав на седло, князь спрыгнул во двор, и, отперев ворота, завел внутрь коня. Помедлил и пошел к двери. Внутри избы стоял сумрак. Маленькие окошки, закрытые ставнями, давали мало света. Князь подождал, пока глаза привыкнут, и только потом огляделся. Битая из глины (по-богатому – с трубой!) печка занимала добрую треть избы. Из другой обстановки имелись полати, стол, лавки и полки с какими-то горшочками на стенах. Не богато, но бедностью не пахло. Хозяйку он узрел на полатях. Та лежала, отвернувшись к стене. По позе видно: не спит. На появление гостя лекарка никак не отреагировала, из чего Иван сделал вывод: разговаривать не хочет. В избе было прохладно: травень [47] в этом году выдался студеный. Подумав, Иван сходил во двор и притащил охапку дров. Забросив их печь, сложил домиком, настрогал лучины и ободрал с поленьев бересту. Сухой мох и кресало нашлись в печной нише. Береста занялась сразу, скоро в печи заплясало пламя. В кладовой нашлись крупа, соль и сало. Свалив их в горшок, Иван добавил воды и поставил в печь. После чего принес из сеней горлач и налил молока в глиняную кружку. Подержав ее у огня, подошел к полатям. – Выпей! Спина Млавы дрогнула. – Каша не скоро поспеет, а тебе нужно поесть. Молоко теплое. Давай! Млава повернулась и села. Взяв кружку, приникла к ней губами. Князь терпеливо ждал, пока она закончит. После чего отнес кружку и вернулся. Пока он ходил, Млава переместилась на край полатей и села, спустив ноги. Лицо ее в отблесках пламени горело нездоровым румянцем. – Приляг! – покачал головой князь. – Простынешь! Подхватив лекарку, он уложил ее на полати, заботливо прикрыв одеялом. Млава не сопротивлялась. Иван присел рядом. – Ловко управляешься, – заметила Млава. – Не знала, что умеешь. – Я не всегда был князем, – сказал Иван. – А что делал? – Жил в веси, копал огород, шил сбрую. – Правда? – удивилась Млава. – Угу! – подтвердил Иван. – Весь та была языческой. Млава притихла. – Поэтому обычаи ваши знаю. Ты ведь не просто лекарка, да? Жрица Мокоши? Млава не ответила. – По вашим правилам, после рождения дочери жрица должна принести в жертву ее отца. Тогда его сила и удачливость перейдут к девочке, – продолжил князь. – Я ничего не напутал? Ответом ему было молчание. – Как, интересно, ты собиралась это сделать? Я все же князь. Не такие пытались… Если б и убила, то где бы спряталась? Отыскали бы, после чего б сожгли. А дочку – головой об камень! Не понимала? – Как узнал? – прошептала Млава. – О Мокоши? – Догадался. После того как ты сказала Оляне, что ничего, кроме дитя, тебе от меня не нужно. – Я не думала… – Думать нужно, – сказал Иван. – Это полезно. Дите зачем отдала? – Если рождается сын, Мокошь велит принести его в жертву. Я не смогла, – Млава всхлипнула. – Он такой маленький… – Правильно! – одобрил Иван. – Умница! – Теперь Мокошь прогневается и накажет меня! Я не смогу лечить! Млава разрыдалась. – Ну-ну! – Иван отер пальцами слезинки с ее щек. – Нет никакой Мокоши. А есть девочка, которую Господь наградил даром лечить, а ей сказали, что это от идола. Из-за чего едва не случилась беда. Млава сунулась ему лицом в грудь. Князь обнял вздрагивающие плечики и стал их гладить. Млава вздохнула и затихла. – У меня, кроме тебя, никого не было, – шепнула чуть слышно. – Догадался! – сказал князь. – А что крови не было, – продолжила Млава, – так это мать. Девка не может служить Мокоши. Мать сделала это ложкой. – Где она? – спросил Иван. – Ляхи убили. Хотели и меня, но я сбежала. Перебралась в твои земли, прибилась к веси. Дальше ты знаешь. Иван кивнул. Млава отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Я не стала бы тебя убивать, – сказала тихо, – даже если б дочка… Ты люб мне. Давно. Я ждала, что ты придешь, как обещался, а тебя все не было. Тогда я сама… Иван вздохнул. – Возьми меня к себе! – У меня жена. – А ты не в жены! Просто так! – Оляна разозлится. Станете друг дружку за волосья тягать, еще поубиваете одна другую. Кто будет детей растить? У меня их двое. Млава опустила взор. – Оляна младенца грудью кормила, – сказал Иван. – Хочет братом к старшему. Я сказал, что надо вернуть. – У меня нет молока, – прошептала Млава. – Как родился, в горячке грудь перевязала. Без молока помрет. – Значит, отдаешь? Млава кивнула. – Быть по сему! – Иван встал. – Лежи! Я пришлю бабу прибраться и приглядеть. Поправляйся! Во дворе он вывел за ворота коня и, притворив их, вскочил в седло. Ехал, улыбаясь. На главной улице Звенигорода нагнал отца Дорофея. Священник куда-то спешил, но, заметив князя, остановился и стащил с головы скуфью. – Здрав будь, княже! – И тебе не хворать! – отозвался Иван, радуясь, что на ловца и зверь бежит. – Куда путь держишь? |