Книга Город золотых теней, страница 37 – Тэд Уильямс

— Чего тебе?

— Мы хотим поговорить с Эдди.

— О чем? Он натворил что-нибудь?

— Я просто хочу с ним поговорить. — Рени начинала выходить из себя, а как раз этого делать не следовало. — Да ну, ты же меня знаешь. Не держи меня в дверях, как пришлую.

— Извини. Входите.

Матси отошла в сторону, пропуская гостей, и указала на чуть изогнутую софу, покрытую разноцветным ковриком. Рени подтолкнула Ксаббу, чтобы тот садился, хотя больше в комнате все равно негде было пристроиться — квартира была такой же замусоренной, как месяц назад.

«И мусор, наверное, все тот же», — подумала Рени и тут же укорила себя за мстительность.

— Мальчишка в душе. — Матси не предложила гостям чего-нибудь выпить и не села сама.

Секунды неловко тянулись. Сестренки Эдди лежали на полу, как молящиеся, перед стенным экраном, где двое мужиков в броских спортивных костюмах бултыхались в чане с какой-то клейкой субстанцией. Матси поглядывала на экран через плечо, явно мечтая сесть и спокойно посмотреть шоу.

— Мне очень жаль Стивена, — проговорила она наконец. — Он хороший мальчик. Как он?

— Все так же. — Рени сама слышала напряженный звон в своем голосе. — Врачи разводят руками. Он просто… спит.

Она покачала головой, потом через силу улыбнулась. Матси же ни в чем не виновата. Конечно, она никудышная мать, но Рени не думала, что причиной тому — странная болезнь Стивена.

— Может, Эдди выкроит время и зайдет к нему. Доктор говорит, что Стивену полезно слушать знакомые голоса.

Матси неуверенно кивнула, потом выглянула в коридор, крикнула: «Эдди! Вылезай! С тобой хочет поговорить сестра Стивена» — и вернулась, покачивая головой, будто только что выполнила тяжелый и неблагодарный труд.

— Он там часами сидит. Иногда я озираюсь и спрашиваю: «Да где этот мальчишка? Что он там, помер?» — Она запнулась и выпучила глаза. — Извини, Ирен.

Рени покачала головой, спиной чувствуя удивленный взгляд Ксаббу. Она никогда не называла ему своего полного имени.

— Ничего, Матси. О, я не представила тебе Ксаббу. Он мой студент и помогает мне в исследованиях. Мы пытаемся выяснить что-нибудь о болезни Стивена.

Матси покосилась на бушмена.

— Что значит — исследования?

— Я пытаюсь найти что-то, что врачи пропустили, — какую-нибудь статью в медицинском журнале, хоть что-то. — На этом Рени решила остановиться. Матси, без сомнения, уже составила собственное представление об ее отношениях с Ксаббу. Намек на то, что они ищут причину комы Стивена в самой сети, только вызовет еще больше недоверия. — Я пытаюсь делать, что могу.

Внимание Матси снова привлек экран. Двое мужиков, заляпанных клейкой слизью, пытались вскарабкаться по стенкам покачивающегося прозрачного чана.

— Конечно, — рассеянно подтвердила она, — ты делаешь все, что можешь.

Рени оценила всю бездну мудрости, какую могла вложить в эти слова женщина, отправившая собственных детей к сестре на выходные, забыв, что та переехала. Рени эта история стала известна, потому что детишки заявились к ней, и она угробила полдня на то, чтобы найти новый адрес их тетки и доставить бедняжек по назначению.

«О да, Матси, мы с тобой делаем, что можем…»

Появился Эдди. Мокрые кудряшки липли к голове, пижама была велика ему на несколько размеров: закатанные несколько раз штанины все равно волочились по полу. Голову он втянул в плечи, будто ожидал выволочки.

— Ну, сына, скажи Ирен «привет».

— Привет, Рени…

— Привет, Эдди. Присядь. Я хочу тебе задать пару вопросов.

— Врачи из больницы ему уже всякие вопросы задавали, — гордо кинула Матси через плечо. — Приходил один, еду вытащил из холодильника, записывал что-то.

— У меня совсем другие вопросы, Эдди. Только подумай хорошенько, прежде чем отвечать, ладно?

Эдди повернулся к матери, будто ища спасения в ее вмешательстве, но Матси опять приклеилась к экрану. Эдди уселся на пол перед Рени и Ксаббу, подобрал пластиковую фигурку — сестрину игрушку — и принялся вертеть в руках.

Рени объяснила, кто такой Ксаббу, но Эдди это, казалось, не очень интересовало. Ей вспомнилось, как она чувствовала себя в его возрасте, — взрослые казались одной безликой враждебной массой, кроме тех, кто доказал обратное.

— Я ни в чем не виню тебя, Эдди. Я просто хочу понять, что случилось со Стивеном.

Мальчик не поднимал глаз.

— Он болен.

— Я знаю. Но я хочу выяснить, что его поразило.

— Мы ничего не знаем. Я уже говорил.

— В ту ночь, может, ничего и не было. Но я знаю, что вы со Стивеном и Соки шарили по сети и залезали в такие места, куда вам вход заказан. Я-то знаю, Эдди, помнишь?

— Ага. — Он пожал плечами.

— Расскажи об этом.

Эдди вертел куколку в руках так отчаянно, что Рени забеспокоилась, как бы он ее не сломал. Чертовы штуковины были бешено дороги — уж она-то знала, накупив Стивену фигурок к «Сетевым детективам» больше, чем могла сосчитать. Маскер, обладатель хрупкой, сверхсложной пластмассовой прически в половину собственного роста, ломался особенно часто.

— Так все делают, — пробормотал Эдди наконец. — Мы же сказали. Так, тыкались-мыкались.

— Все делают что ? Лезут во Внутренний Район?

— Ага.

— А что с тем клубом… «Мистером Джи»? Туда тоже все ходят?

— Ага. Ну, не все. Старшие парни о нем много болтают.

Рени выпрямилась, оставив попытки встретиться с Эдди взглядом.

— И большинство, наверное, врет безбожно. Что вы такого услышали, отчего полезли туда очертя голову?

— А что это за место? — поинтересовался Ксаббу.

— Паршивое. Это в сети: виртуальный клуб — как виртуальное кафе, в котором мы с тобой были. — Она снова повернулась к Эдди: — И что старшие мальчишки о нем говорят?

— Что… что там можно всякое видеть. Получать. — Он покосился на мать и смолк, хотя Матси завороженно следила, как двое вымазавшихся в клее мутузят друг друга светящимися шестами.

Рени подалась вперед.

— Что видеть? Черт, Эдди, я должна это знать.

— Говорят, там можно… ощущать. Даже без фляков.

— Фляков? — Очередной термин сетевиков. Как они быстро меняются.

— Ну… этих, которые позволяют дотронуться.

— Такторов? Сенсорных рецепторов?

— Ага, этих самых. Даже без них в «Мистере Джи» можно до некоторых вещей дотронуться. И там… я не знаю. Парни говорят всякое… — Эдди снова замолк.

— Скажи, о чем они говорят!