Книга Свекровь дальнего действия, страница 29 – Люся Лютикова

Первое впечатление меня не обмануло: врач действительно выглядела на пятьдесят, хотя по паспорту ей, скорей всего, было лет на десять больше. Холодные серые глаза, неброский маникюр, волосы шоколадного цвета, аккуратная стрижка-каре, которая всегда в моде. Не оставляло сомнений, что маникюр сделан в салоне, а парикмахера дама посещала совсем недавно.

Бросалось в глаза, что Светлана Дмитриевна себя любит, холит и лелеет, да и вообще она дама с претензией. Достаточно сказать, что на лацкан белого медицинского халата она прикрепила крупную дизайнерскую брошь. Многих врачей вы видели с серебряной брошью на халате?

Стройная и ухоженная, Светлана Дмитриевна являла собой полную противоположность Евы Ивановны, и я недоумевала: что же их связывало? Это в детстве мы дружим с кем попало, но если дружба завязывается в зрелые годы, то человека привлекают, как правило, его психологические «двойники». Не замечали, что у толстых одиноких теток все подруги — такие же толстые тетки с несложившейся личной жизнью? А худые дамы, удачно вышедшие замуж, общаются исключительно с такими же счастливицами? Когда находишься в компании себе подобных, жизнь кажется более гармоничной.

— Светлана Дмитриевна, спасибо, что согласились поговорить.

— Я так и знала, что пасынок сведет Еву в могилу, — с ходу заявила Колупаева. — А ведь я ее предупреждала! Пригрела змееныша на своей груди и получила нож в спину!

— А при чем тут Сергей? — удивилась я. — Следствие подозревает, что Еву Ивановну убила невестка Татьяна.

— Ну, не будь у нее сына, не было бы и невестки, правда?

Да уж, логика железная.

— Видите ли, Светлана Дмитриевна, боюсь, вину Татьяны тоже еще надо доказать. Я лично знаю ее давно и сомневаюсь, что она может убить человека. У меня есть другие версии, а поскольку вы были ближайшей подругой Евы Ивановны, то я очень надеюсь на вашу помощь.

— Весьма любопытно, какие же у вас версии.

— Ну, например, мне удалось узнать, что у Евы Ивановны был жених, она собиралась в свадебное путешествие в Японию и специально копила для этого деньги. После ее смерти деньги пропали.

Эндокринолог как-то странно оживилась, даже немного обрадовалась.

— Так вы предполагаете, что это сделал жених? Ради денег?

— Пока не могу этого утверждать. Мне хотелось бы поговорить с этим человеком, возможно, он располагает какой-то информацией. Но, к сожалению, ни его имени, ни номера телефона я не знаю. Я надеялась, что вы поможете.

Светлана Дмитриевна досадливо нахмурилась:

— Я чувствовала, что Ева что-то скрывает. Она говорила, что познакомилась с мужчиной, что они общаются, но про свадьбу и путешествие в Японию ни словом не обмолвилась. На Еву это совсем не похоже, она абсолютно не умела хранить секреты. Неужели у них зашло так далеко?

— Где Ева Ивановна с ним познакомилась?

— В двух шагах отсюда находится Боткинская больница, а рядом с ней — небольшой сквер, там в теплое время года собираются любители шахмат. Ева проходила мимо, лицо одного из шахматистов показалось ей знакомым, она подошла и заговорила, так они познакомились.

Ничего себе — «подошла и заговорила». Не каждая студентка решится первой заговорить с понравившимся парнем, комплексы мешают, а уж дама в возрасте… Ева Ивановна продолжала меня удивлять.

— Можете его описать?

Колупаева покачала головой.

— К сожалению, никогда его не видела. Ева говорила, что ему шестьдесят лет, он пенсионер и тоже вдовец.

— Имя, назовите имя.

— Вот с этим проблема… Если бы я знала, что оно понадобится, то обязательно запомнила бы. Его имя Ева называла лишь раз, и единственное, что я помню, — оно польское.

— Станислав?

— Нет, прямо совсем польское. Такое, что услышишь и сразу подумаешь: «Ого, польское имя!». Понимаете, о чём я?

— Лех? Кшиштоф? Казимир?

— Нет. Вы перечисляйте, я, может быть, вспомню.

Но на этом мои познания в польских мужских именах заканчивались. Зато меня осенила идея.

— Минуточку, — сказала я, достала мобильник, вышла в Интернет, набрала в поисковике запрос «польские мужские имена» и принялась читать вывалившийся список: — Адам, Амадей, Амброзий, Анджей, Багумил, Бартоломей, Бенедикт, Богуслав, Болек, Болеслав, Бонифаций, Бронислав, Вацлав, Венцислав, Веслав, Вит, Витольд, Владислав, Владек, Влодзимеж, Войцех, Войтек, Гавел, Доброгост…

Перечисление грозило растянуться надолго, к счастью, Светлана Дмитриевна меня прервала:

— Стоп. Гавел. Точно — Гавел.

— Хм, забавно, тут написано, что Гавел переводится как «петух». Ему, наверное, подошла бы в пару какая-нибудь Галина, что значит «курица».

— Ева и была той самой курицей, — бросила Колупаева. — Типичная домашняя наседка. Вот не могу понять — что в ней мужчины находили? Может, их привлекала ее серость, безропотность, безынициативность? Наверное, на ее невзрачном фоне они сами себе казались богами с Олимпа.

Она сказала это очень недобро, про подругу так не говорят, тем более про покойную. Была тут какая-то странность… Возможно, это бред, но у меня возникло подозрение, что Светлана Дмитриевна до сих пор относится к Еве Ивановне не как к подруге, а как к сопернице. Причем сопернице более удачливой.

Я решила проверить свою догадку:

— Она увела у вас мужчину?

Колупаева едва заметно передернула плечами под белым халатом:

— Вот еще — увела! Да такой мужчина и даром не нужен — вдовец с ребенком! И сам не жилец оказался, через год умер.

— Вы говорите о Чижове? — изумилась я. — Об отце Сергея?

Светлана Дмитриевна кивнула и спокойно сказала:

— Они познакомились здесь, в этом самом кабинете. Ева пришла на прием, а Вениамин зашел за мной, у нас были билеты в театр. Но в тот вечер спектакль смотрела не я, а Ева. А вскоре они поженились.

— И вы после этого лечили Еву Ивановну? Столько лет?! И даже дружили с ней?! Вы потрясающая женщина!

Дама польщенно заулыбалась.

— Во-первых, не забывайте, что я прежде всего врач, давала клятву Гиппократа, для меня здоровье пациентов всегда было выше личных отношений. А во-вторых, Вениамина тоже можно понять. Ева была на восемь лет меня младше, а вы знаете, как для мужчин это важно.

У меня мелькнула мысль, что причина заключалась не только в возрасте. Вдовец искал мать своему малолетнему сыну, а сухая и самовлюбленная врачиха для этой роли подходила с трудом.

— Когда Вениамин умер, я предупреждала Еву, что ей придется нелегко. Искренне советовала отказаться от ребенка, пока еще не успела к нему привязаться. О своем здоровье надо думать, а не чужого спиногрыза поднимать! Но она меня, к сожалению, не послушала.