Онлайн книга «Кровавая месса»
|
Пока они ехали к дому леди Аткинс, кучер перешел от рассуждений на политические темы к непредсказуемости человеческой натуры, что, возможно, представляло немалый интерес, но барон, погруженный в свои мысли, ничего не слышал. Когда лошадь остановилась, возница как раз заканчивал свой монолог: — …вот я и говорю, что ничего другого не остается, как начать войну с этими дикарями! Вы согласны со мной, сэр? — Да, абсолютно, — машинально ответил де Бац. Расплатившись, барон вышел из экипажа, поднялся по ступеням крыльца с колоннами в ионическом стиле и увидел высокого, сухопарого мужчину в плотном плаще, который Стоял у дверей особняка Шарлотты и ожидал, когда ему откроют. Из-под плаща виднелись худые ноги в туфлях с серебряными пряжками, шляпа мужчины, сдвинутая на ухо, выглядела вполне современно, хотя волосы были причесаны на дореволюционный манер. Длинный крючковатый нос, агрессивный подбородок и крупный рот довершали картину. Появление барона отвлекло незнакомца от ожидания, которое определенно затянулось. — Такое впечатление, что дома никого нет, — обратился он к де Бацу, чуть улыбнувшись. И барон, отличавшийся великолепной памятью, сразу же вспомнил этого человека. Невозможно было забыть это лицо, напоминавшее маску из итальянской комедии: — Пельтье! — воскликнул он. — Жан-Габриэль Пельтье! Я и не подозревал, что вы в Лондоне. Память Пельтье оказалась ничуть не хуже, чем у де Баца: — Неужели вы тоже решили отправиться в изгнание, мой дорогой барон? Де Бац пожал плечами: — Мне кажется, я никогда не был вам особенно дорог, и не понимаю, почему в Англии ваше отношение ко мне должно измениться. А эмигрировать я не собирался. Я всего лишь приехал с визитом к леди Аткинс. — Неужели и вы нуждаетесь в деньгах? Брови де Баца от удивления взлетели вверх: — А вы, как я вижу, не перестали мерить людей на свой аршин. Нет, деньги мне не нужны. — Вам повезло. Жизнь здесь невероятно дорога… — В Париже она еще дороже. Давно ли вы приехали? — Я уехал 21 сентября, когда Францию объявили «единой и нераздельной Республикой», хотя Мирабо всегда говорил; что она «должна быть монархией даже с точки зрения географии». Поняв, что дело плохо, я взял ноги в руки и помчался на побережье. Там мне повезло встретить герцога Шуазеля-Стенвиля. Именно он помог мне перебраться через Ла-Манш. — И чем же вы теперь занимаетесь? — Что может делать старый писака, кроме как марать бумагу в ожидании славы? После приезда сюда я сумел опубликовать мои «Парижские зарисовки» под названием «Последние дни Парижа». — И что же вы описывали? — Как — что? — Ужасы 10 августа, массовые убийства в сентябре… — Вы при этом присутствовали? — Н-нет, но я собрал свидетельства очевидцев, которые потрясли местную публику. — Я в этом не сомневаюсь, — с иронической усмешкой заметил де Бац. — Так, значит, вы отказались от издания «Деяний апостолов»? А ведь ваша газета пользовалась определенным успехом. Первый номер «Деяний апостолов» вышел в октябре 1789 года. Это было странное издание. Его авторы считали себя контрреволюционерами, но с одинаковой яростью обрушивались и на сторонников революции, и на королевскую семью, обвиняя Людовика XVI в том, что он позволил событиям развиваться именно в таком направлении. Первыми редакторами газеты стали граф де Ривароль и Жан-Габриэль Пельтье, сын богатого буржуа из Нанта, сделавшего себе состояние на торговле рабами. Потом к ним присоединились и другие авторы. Пельтье громко вздохнул. — Все наши «апостолы» разлетелись кто куда. Конец был неминуем. Ривароль теперь в Гамбурге, кое-кто здесь… — Неужели вам не хватило людей? У Христа было всего лишь двенадцать апостолов, а для вашей газеты писали человек сорок. — Без Ривароля я ничего не могу делать. Но это не мешает мне сражаться с кровопийцами, захватившими Францию, которые… — Избавьте меня от ваших речей! Что толку кричать на всех перекрестках, если вы так далеки от нашего несчастного королевства. Надо действовать. — А вы, стало быть, собираетесь действовать? — Разумеется. — Что ж, помогай вам бог. — С этими словами Пельтье снова постучал в дверь массивным бронзовым молотком. — Судя по всему, дом пуст, — заметил де Бац. Он был скорее раздражен, чем разочарован, но ему пришлось в очередной раз убедиться в непредсказуемости событий. Не успел он закончить фразу, как дверь приоткрылась, и показалась всклокоченная голова человека в очках, снимавшего большой грязный фартук. — Давно ли вы ждете, господа? — осведомился он с тревогой. — Не меньше часа! — рявкнул в ответ Пельтье. — И кто вы такой, собственно? Где Блант? — Меня зовут Сматс, я сторож. Я как раз спустился в погреб и не слышал, как вы стучали. — Нетрудно догадаться, чем вы там занимались! Итак, вашей госпожи нет дома? — В конце года миледи всегда уезжает в Норфолк, — заявил Сматс и не преминул ехидно добавить:. — Вы должны бы это знать, сэр, если принадлежите к числу друзей миледи. — Разумеется, мне это известно, но… — Минутку, — прервал его де Бац. — Давно ли уехала леди Аткинс? — Как обычно, за два дня до Рождества, сэр. — Скажите, с тех пор никто не спрашивал миледи? Сюда должна была приехать молодая белокурая женщина, американка, в сопровождении джентльмена? Глаза Сматса, прикрытые очками, стали круглыми от удивления: — Я никого не видел. Правда, я заступил на службу только позавчера. Миледи была так добра, что позволила мне уехать на похороны родственника в Корнуолл… — А кто сторожил дом вместо вас? — продолжал расспрашивать де Бац, намеренно вертя в пальцах серебряную монету так, чтобы сторож ее видел. — Том Уэллер, один из лакеев, которому доверяет сэр Эдвард. Но он тоже уехал в Кеттерингэм-холл. — Том вам ничего не сказал? — А зачем ему мне говорить? Если кто-то и приходил, то Том уже доложил об этом леди Аткинс. Могу ли я еще быть чем-нибудь вам полезен, сэр? — Сторож покосился на серебряную монету, которая тут же оказалась в его ладони. — Нет, спасибо. Я сам поеду туда. Не обращая больше никакого внимания на журналиста, де Бац развернулся и пошел вниз по лестнице, направляясь к экипажу — кучер, к счастью, решил его подождать. Но Пельтье не отставал ни на шаг. — Вы в самом деле собираетесь отправиться в Кеттерингэм-холл? — Естественно. — Сегодня ехать уже поздно… Вам есть где остановиться на ночь? — Вне всякого сомнения. — Могу ли я узнать, где это? — сохраняя на лице приветливую улыбку, продолжал допытываться Пельтье. |