Книга Декамерон по-русски, страница 41 – Елена Логунова

– Это был красный «Феррари» с откидным верхом! – откровенно смакуя воспоминание, сказал таксист.

Девушка у него такого слюноотделения не вызвала. Таксист пренебрежительно назвал ее пигалицей и с некоторым трудом припомнил, что «она была в чем-то синем».

– Похоже, то была Алиса Лютова! – озарило меня.

– Так ведь Алису Лютову в понедельник убили! – моментально откликнулась Трошкина.

Некогда румяная дама сделалась вовсе серой. Мне стало ее жаль. Немногие женщины способны, как мы с Трошкиной, мужественно и доблестно переживать детективные истории!

– Спасибо, вы нам очень помогли, – благосклонно сказала я даме, имеющей во всех смыслах бледный вид, и мы с моей боевой подругой удалились из диспетчерской.

Нежно обнимая вернувшийся к ней австралийский зонтик, богатая бездельница Алка поехала домой, а я, бедная наемная труженица, на работу. Открыть дверь офиса я не успела – она распахнулась сама, и из кабинета неожиданно и шумно, как засадный полк из укрытия, выскочила рыдающая Липовецкая. Я отшатнулась, пропустила коллегу в коридор и встревоженно посмотрела – куда это она?

«В туалет, – предположил внутренний голос. – Ты видела, на что похоже ее лицо?»

Лицо у Зойки было бледное, припухшее, в сложных разводах голубых теней и синей туши. Лицом зареванная Зойка здорово походила на большой гжельский чайник.

– Ну, что у нас плохого? – нарочито ровным тоном Айболита, прибывшего по срочному вызову, спросила я Сашку Баринова.

Он сидел на подоконнике, что вообще-то у нас категорически запрещено – не всем повально, а персонально Баринову. Сашка поразительно вертляв и при посадке на подоконник обязательно сбивает на пол хотя бы один цветочный горшок. Как куратор нашей офисной флоры, Зоя категорически требует от Баринова не приближаться к горшечным растениям на расстояние хоть чего-нибудь вытянутого. Но сейчас одернуть Сашку было некому.

– Это что за боди-арт? – спросила я, через плечо указав на коридор, откуда доносились затихающие завывания расписной Липовецкой-Гжельской.

– Арт хэз эн энэми кэллд игнорэнс! – с апломбом ответил знакомый голос из кабинета Бронича.

Принадлежал этот голос, впрочем, вовсе не шефу. Бронич никогда не стал бы говорить, что «у искусства есть враг, который зовется невежеством». Во-первых, он не разделяет это мнение, во-вторых, вовсе не знает английского.

– Кто там? – Я подняла брови выше и указала пальчиком на кабинет.

– Эт-то я, почтальон Печкин! Принес заметку про вашего мальчика, – мрачно пробасил из своей каморки Эндрю.

– Это птица розовая, – грустно ответил мне Сашка.

– Фламинго, что ли?!

– Почему фламинго? Попугай, – так же грустно объяснил Баринов, и до меня с опозданием дошло, что я неправильно поняла: он сказал не «птица розовая», а «птица Розова».

– Эдькин Кортес? – Я бросила на стол сумку и пошла в кабинет Бронича. – А что он тут делает?

– Сиротеет, – всхлипнул Сашка.

Я резко развернулась:

– В смысле?

– Залечили нашего Эда эскулапы проклятые! – злобно прорычал Андрюха из кромешного мрака затемненной монтажки. – Не спасли, а наоборот, отравили окончательно!

– Господи! – Я почувствовала слабость в ногах и присела на подоконник рядом с Бариновым. – Эдик умер?!

– Тсс! – Сашка замахал руками, самую малость не попав по кактусу. – При попугае не говори! Он еще не знает!

Я внимательно посмотрела сначала на Баринова, потом на Сушкина. Не похоже было, что это дурацкий розыгрыш. Да и Зойку до истерики довести не так просто – у бухгалтеров стальные нервы…

Я слезла с подоконника, закрыла дверь в кабинет шефа, вернулась к Сашке и страшным шепотом потребовала:

– Расскажи толком, что случилось!

На один и тот же стресс люди реагируют по-разному. Зоя разрыдалась, Эндрю сделался агрессивен, а Сашку словно пришибло. Он говорил тихо, монотонно, без эмоций, но даже в таком виде его рассказ произвел на меня большое впечатление.

Эдик Розов, яркий и шумный при жизни, умер тихо и незаметно – ночью, когда все спали. Перед сном он, как обычно, принял несколько таблеток – вечернюю порцию лекарств в бумажных фунтиках разнесла всем пациентам отделения дежурная медсестра. А утром Эда нашли мертвым.

– Вот и вся история, – безразлично закончил пришибленный Баринов.

– Не вся! – яростно рявкнул Сушкин. – У мамы Эдика инфаркт, отец, бедняга, тоже еле дышит, а мы унаследовали попугая!

– Насовсем? – спросила я.

– Как получится, – равнодушно молвил Баринов. – Если старики оклемаются, то, конечно, заберут Кортеса к себе. А пока кто-то из нас должен стать ему родной матерью. Ты как насчет того, чтобы временно усыновить попугая?

Я немного подумала. Оставлять птицу в офисе было бы негуманно. Это же не вещь, это живое существо, нуждающееся в общении! Бронич попугая не возьмет, у него дома собака со щенками. К Зойке тоже нельзя – у нее аллергия. Парни наши в попугаичьи опекуны никак не годятся, у обоих образ жизни нездоровый – один бабник, другой наоборот. Остаюсь только я. У меня дома никакой подшефной живности нет, зато есть предки, которые давно уже жалуются на отсутствие внуков. Отлично, пусть продолжают практиковаться на животных: с Барклаем отрабатывают навыки «кормить» и «гулять», а Кортесу рассказывают сказки и поют колыбельные!

– Я возьму его, – решила я и без промедления пошла в кабинет шефа за клеткой с птицей. – Прямо сейчас отвезу бедолагу к себе, чтобы Зойка не травмировала его своими бурными переживаниями!

Внутренний голос одобрил мое решение, заодно отметив, что сам собой образовался повод увильнуть от работы.

Клетка оказалась достаточно легкой, но из-за большого размера нести ее было неудобно. Я решила, что это тот самый случай, когда прекрасная дама может призвать для совершения небольшого и совершенно безопасного подвига своего верного рыцаря, и позвонила Денису.

Сначала он удивился:

– Кого тебе надо перевезти? Попугая в клетке?

Потом продемонстрировал специфическое чувство юмора:

– Кому же везти птичку в клетке, как не капитану милиции!

И наконец проявил долгожданное благородство:

– Конечно, дорогая, я сейчас буду!

– Сейчас? – тут удивилась я.

По первому зову капитан Кулебякин бежит только на службу, к столу и в постель со мной.

– Сюрприз!

Голос Дениса раздвоился. Я отлепила от уха телефонную трубку и с легкой обидой посмотрела на живого милого, возникшего на пороге. Верный рыцарь не прибыл по первому зову прекрасной дамы, он уже был поблизости, когда я позвонила!

– Может, хватит сюрпризов? – с прискорбием вопросил Эндрю.